Улицы пустовали. Бар тоже стоял пустой. Днем он не работал, но по вечерам открывался и часто заполнялся людьми, искавшими тепла и общения.
Дейв Фаррис раздобыл немного самогона от Доминик Вест, который он обменял на обычные бобы, пули и пластыри.
Сегодня утром Дейв созвал экстренное общее собрание, чтобы обсудить требования Генерала и провести голосование о том, сдавать ли Лиама.
Рейносо и Бишоп присутствовали на собрании, а Перес и Хейс следили за безопасностью и патрулями. Они не могли позволить себе собрать всех в большую группу и оставить город без защиты.
Ханна сидела напротив Лиама, Шарлотта у нее на коленях. Хотя Ханна была членом городского совета, она ушла, чтобы избежать обвинений в предвзятости. Вместо этого она вместе с Лиамом ждала результатов.
Она бросила Призраку полоску вяленой оленины, затем оглянулась, чтобы проверить Майло. Сын сидел за стойкой возле двери, старательно склонившись над блокнотом для рисования, его овальное лицо выражало сосредоточенность.
Два дня он работал над своей новой версией Росомахи — с лицом Лиама.
Взгляд Ханны скользнул мимо него к стеклянной входной двери. Она нахмурилась.
— Что?
Ханна обернулась.
— Они, конечно, очень долго.
Он заставил себя криво улыбнуться.
— Они голосуют, расстрелять ли меня или сначала сдать, чтобы Генерал мог сделать это лично.
— Имей немного веры в своих товарищей.
Лиам неопределенно хмыкнул.
Она закатила глаза.
— Нам нужно отвлечься.
Он чувствовал себя потерянным и одиноким. Отчаяние подкралось к нему.
У него всегда имелся запасной план на все свои запасные планы. В его голове заранее продумывались запасные варианты и альтернативные пути отхода. Но не в этот раз.
Пойти на требование Генерала означало его собственную медленную и мучительную смерть. Да и город — это может не защитить.