— У нее есть деньги, ты знаешь? Из наследства ее матери. И я оставила Уиттингтон ей. Полагаю, она может поступить с ним так, как считает нужным. Это показалось правильным. — Уиттингтон принадлежал Лили. Она сделала паузу. — И все же, знаешь, я беспокоюсь, что будет с Лили, когда меня не станет. — Она прижала руку к сердцу. — У меня слабое сердце, и я беспокоюсь…
— Вам больше не нужно беспокоиться. Я хочу быть рядом с ней.
— А что произойдет, если ты снова заболеешь? Что тогда?
Я выдохнул.
— Не знаю. У меня нет ответов на все вопросы в этой ситуации. Но я думаю — нет, я знаю, — что мы с Лили созданы друг для друга, и я должен верить, что мы найдем способ наладить отношения, как бы это ни выглядело, что бы это ни значило.
Ее бабушка печально кивнула.
— Так много неопределенности. Это то, чего я пыталась избежать с Лили.
— Вы не сможете избежать этого. Не знаю, сможет ли хоть кто-нибудь, но для нас с Лили всегда будет неопределенность. Только любовь сделает это терпимым. Несмотря ни на что, это всегда будет нашей единственной верностью, нашей единственной константой. Это всегда будет светом, который выведет нас из тьмы.
В глазах бабушки Лили заблестели слезы, когда она кивнула.
— Хорошо, Райан. — Она глубоко вздохнула, возможно, смирившись и почувствовав облегчение, возможно, и то, и другое вместе. — Прости, что я пыталась разлучить вас. Прости за это. У тебя есть мое благословение.
Мои плечи расслабились, и я слегка улыбнулся ей.
— Где она?
— Она пошла в планетарий. Должна быть дома с минуты на минуту, если ты… — нас прервал звонок моего телефона.
— Извините, — пробормотал я, достав телефон из кармана. Это была Лили. — Лили, — ответил я и услышал помехи на линии. — Алло? — я слегка отвернулся от бабушки Лили.
— Райан, — позвала Лили. — Извини, ветер. Ты меня слышишь?
— Да, где ты?
— Я на мосту Золотые ворота. Иду…
Я нахмурился.
— Золотые ворота? Что ты там делаешь?
Она ответила, но звук был потерян во взрыве помех.