Она покачала головой.
— Уже пару дней не пользовалась.
— Мам, ты должна наносить его постоянно. Так от него будет эффект, и ты это знаешь. Твоя кожа теперь вся натянута, потому что сухая. Неудивительно, что тебе некомфортно. Давай я помажу твое лицо.
Она кивнула и вышла в другую комнату, чтобы вымыть руки, затем вернулась и села в кресло у камина, откинув голову на спинку. Ее светлые волосы до плеч ниспадали каскадом. Теперь я могла видеть пряди седины, они сверкали в свете от костра, как будто блестящие кусочки мишуры, которые она обычно развешивала на нашу рождественскую елку. Мы больше не пользовались мишурой. Я задавалась вопросом: почему? Предполагаю, что такие украшения вышли из моды, но мне они нравились.
Тряхнув головой, я освободилась от воспоминаний и взяла маленький тюбик крема. Затем встала позади нее, и, используя небольшое количество, втерла его кончиками пальцев в широкие, пересекающиеся шрамы на левой стороне ее лица и внизу шеи.
Она вздохнула.
— Спасибо, дорогая, так гораздо лучше. Что бы я без тебя делала?
Я улыбнулась, но мое сердце болезненно сжалось при мысли о том, как ей будет сложно без меня. Совсем одной. Иногда я мечтала отправиться куда-нибудь, где было бы много людей, где я могла бы сидеть и наблюдать за ними, не прячась. Где, возможно, они бы даже поговорили со мной. Мне снились вещи, которыми я не осмеливалась поделиться с собственной матерью. Вещи, которые, как я знала, никогда не смогут стать реальными.
— Кстати, мне нравится это платье, — сказала мама.
Я улыбнулась. Это было и мое любимое платье. Белое кружево.
— Хотя тебе, наверное, не стоит ходить в лес в таком виде. Ты непременно погубишь так все платья.
Я пожала плечами.
— Если я не буду их носить, они в конце концов просто сгниют. Они заслуживают того, чтобы немного пожить, тебе не кажется? — спросила я, улыбаясь. — А что с ними делать в противном случае? В конце концов, пожертвовать в какой-нибудь магазин винтажной одежды?
Мама улыбнулась в ответ, правая сторона ее рта приподнялась чуть больше, чем левая.
— Полагаю, они заслуживают того, чтобы немного увидеть свет, раз уж их так долго запирали в темной кладовке, — сказала она и приоткрыла один глаз, улыбаясь еще шире.
Почему мне казалось, что это отлично подходит и под мое описание? Держали в темноте. Забытую.
— Хорошо, потому что я даю им много новых воспоминаний, — ответила я, продолжая втирать крем в ее кожу.
В одном из них я даже получила свой первый поцелуй.
Через минуту она спросила:
— Куда ты ходишь, Лили? Когда ты направляешься в лес — куда ты идешь? Ты так долго отсутствуешь, иногда целыми днями.