Григорий Котовский. Загадка жизни и смерти
С провозглашением Молдавской республики в Политбюро решило немного повременить, потому что ожидало исхода Татарбунарского восстания, успех которого позволил бы сразу присоединить Бессарабию к Советской Молдавии. Тогда бы Молдавская Советская республика наверняка сразу же получила бы статус союзной. Восстание было начато бессарабскими коммунистами при поддержке советских однопартийцев 15 сентября под лозунгами: «Да здравствует Молдавская Советская Социалистическая Республика!», «Да здравствует Советская Бессарабия!». Ему предшествовал захват 11 сентября группой советских агентов и местных повстанцев Николаевки на побережье Черного моря. Они убили мэра Николаевки и двух жандармов, подожгли несколько административных зданий. Перед восстанием в Южную Бессарабию было завезено советское оружие – 1000 винтовок, 3000 гранат, 7 пулеметов, 2 пушки и 1 мортира, а также 500 шашек. Повстанцы заняли село Татарбунар и провозгласили создание Молдавской советской социалистической республики в составе СССР. Они намеревались захватить всю Бессарабию. Однако в восстании участвовали почти исключительно русские и украинцы, в том числе пришедшие с левого берега Днестра, и в других районах Бессарабии оно не получило поддержки. Против него выступили жившие в Южной Бессарабии молдаване (румыны) и немцы. Из последних был сформирован отряд, участвовавший в подавлении восстания. Между тем, в Южной Бессарабии украинцы и русские были значительно богаче молдаван и немцев, что доказывает национально-политические, а не социально-экономические причины восстания. В боях погиб главный руководитель восстания Василий Суров, известный под псевдонимами Андрей Клюшников и Нинин. Он был выходцем из крестьян деревни Кукуевка Сапожковского уезда Рязанской губернии и в Бессарабию впервые попал в 1916 году с войсками Румынского фронта, где стал видным большевиком. Погибли также его ближайшие соратники Иван Бежанович и Иван Добровольский. Из руководителей восстания только болгарину Николаю Шишману удалось бежать за Днестр, чтобы затем его обвинили в шпионаже в пользу Румынии и расстреляли 24 июня 1938 года.
Восстание в Татарбунаре официально поддержало руководство компартии Румынии, поскольку по план у Коминтерна после восстания в Бессарабии предполагалось начать восстание и в других румынских провинциях. Но данная акция вызвала лишь запрет коммунистической партии Румынии и репрессии против ее членов. Никаких выступлений в поддержку повстанцев Татарбурары на остальной территории Румынии, в том числе и в Бессарабии, не последовало. 19 сентября румынские войска с помощью артиллерии и флота подавили восстание. Согласно советским данным, всего было убито около 3000 повстанцев, а 1600 арестовано. По румынским данным, убитых было несколько сот, а задержанных – около 1600, из которых 489 было арестовано, включая только 9 румын (молдаван). С румынской стороны были убиты глава администрации и начальник жандармерии Татарбунара и еще несколько румынских чиновников и жандармов. Потери румынских войск были невелики и не превышали десяток убитых.
Из числа арестованных 289 человек было предано суду. Никто из подсудимых не понимал по-румынски. Процесс пришлось вести с переводчиками, и он занял 103 дня. 85 человек осудили к тюремному заключению на срок от 1 года до пожизненного (его получил Иустин Батищев, один из руководителей восстания, двое других, Леонтий Цуркан и Никита Лисовой, получили по 15 лет), остальных амнистировали. На суде подсудимые показали, что руководители восстания говорили, что помощь должна придти со стороны кавкорпуса Котовского.
Советские цифры убитых, по всей вероятности, значительно преувеличены, чтобы продемонстрировать мировой общественности «зверства» румынских солдат и жандармов. Несколько сот повстанцев смогли уйти на левый берег Днестра, но из них мало кто пережил террор 1937–1938 годов. Вожди восстания заявляли своим сторонникам, что Красная Армия вот-вот перейдет Днестр и выгонит из Бессарабии румынские войска, полицию и жандармов. Но этого не случилось. Тут сыграли свою роль два фактора. Во-первых, восстание было очень быстро подавлено и не получило распространение на всю Бессарабию. Во-вторых, тогдашний глава Реввоенсовета Лев Троцкий после разгрома под Варшавой был противником использования Красной Армии для того, чтобы на ее штыках нести мировую революцию. Поскольку никто ни в Бессарабии, ни в остальной Румынии свергать румынское правительство не собирался, Красной Армии просто пришлось бы сражаться с румынской армией, как в свое время с польской, и успех похода был совсем не гарантирован, особенно с учетом того, что на помощь Румынии могли придти Польша и Франция. По большому счету, Татарбуранское восстание было авантюрой, стоившей жизни сотням, а возможно – и тысячам человек.
Татарбунарское восстание стало одной из последних попыток Москвы инспирировать мировую революцию. Через два с половиной месяца последовала последняя попытка – восстание в Таллинне 1 декабря 1924 года, поднятое группой боевиков в несколько десятков человек, присланных из СССР, и уже через несколько часов подавленное эстонскими властями. Повстанцы убили 21 человека, в том числе министра путей сообщения Карла Карка, а сами потеряли убитыми 12 человек. Еще несколько повстанцев погибли позднее в перестрелках при аресте. Всего в восстании, к которому присоединились эстонские коммунисты, участвовало 250 человек. По сценарию повстанцы, захватив телеграф, должны были обратиться за помощью к Красной Армии, но путч был слишком быстро подавлен. В советское время этому событию был посвящен фильм Калье Кийска «Цену смерти спроси у мертвых», а в независимой Эстонии – фильм «Декабрьская жара» Аско Казе, противоположные по своим оценкам.
6 октября 1924 года в Бирзуле (ныне Котовск Одесской области) начал работу съезд учредителей республики, поддержавший создание Молдавской АССР.
12 октября 1924 года 3-я сессия Украинского ЦИКа наконец-то приняла постановление о создании Молдавской АССР в составе Украинской ССР с центром в Балте (в 1928 году столица была перенесена в Бирзулу, а в 1929 году – в Тирасполь). Вся полнота власти до созыва I Всемолдавского съезда Советов передавалась в руки ревкома, членом которого стал и Котовский. Сам он по поводу создания Молдавской Республики заявил: «Это маяк, показывающий бессарабскому народу путь к освобождению от румынских помещиков». А подарив свою фотографию одному из командиров, Котовский написал под снимком: «На память об образовании Молдавской Автономной ССР, как первом этапе к освобождению рабочих и селян Бессарабии, стонущих от режима румынских бояр».
Правда, преобладали в новой автономии все-таки украинцы – 48,5 % по переписи 1926 года, тогда как молдаван было только 30,1 %. Поэтому, а также потому, что большевиков в Бессарабии поддерживали главным образом русские и украинцы, Молдавскую республику, вопреки мнению Котовского и его товарищей, было решено включить в состав Украины в качестве автономии. Если бы Татарбуранское восстание увенчалось успехом, Молдавская республика наверняка была бы провозглашена в качестве союзной. Пока же пришлось ограничиться автономией в составе Украины. Но советская сторона заявляла, что границы Молдавской АССР – это Дунай и Прут, поскольку Советский Союз не признает вхождение Бессарабии в состав Румынии.
Многие командиры и политработники корпуса из числа молдаван перешли на работу в партийные, государственные и хозяйственные органы молдавской автономии. Все основные и оборотные средства военно-потребительского общества корпуса также были переданы республике. Котовский принимал активное участие в работе ревкома. В декабре 1924 года состоялась первая Всемолдавская конференция большевиков. Котовский был избран в состав Молдавского обкома компартии Украины.
Он стал членом также сразу трех ЦИКов – Всесоюзного (в статусе кандидата), Украинского и Молдавского. 19 апреля 1925 года I съезд Советов Молдавской АССР принял решение о создании республики, избрал Центральный Исполнительный Комитет.
Котовский передал средства, собранные военной кооперацией корпуса, на укрепление материальной базы Молдавской республики. Возможно, это было сделано по приказу из центра. Он писал об этом своим друзьям в Бессарабскую коммуну: «Кооперацию передал Молдавской Республике. Конечно, мы пошли на жертву, чтобы создать материальную базу для нашей молодой республики».
Тогда же, в апреле, на первом съезде общества бессарабцев Котовский прямо говорил: «Вопрос об освобождении Бессарабии, вопрос о том, чтобы сделать Бессарабию красной, мог бы быть разрешен хорошим ударом нашего корпуса, куда входит и Бессарабская кавалерийская дивизия, или, в крайнем случае, еще парой наших корпусов… Румынские помещики должны понести кару за замученных в застенках, расстрелянных, потопленных в Днестре… Если рабоче-крестьянское правительство, руководимое Коммунистической партией, скажет, что довольно дипломатических переговоров, прикажет нашей Красной Армии броситься к границам Румынии, Бессарабии, на помощь восставшим рабочим и крестьянам, наш кавалерийский корпус будет впереди! Мы уверены, что, если этот исторический момент настанет, наша красная конница перемахнет одним прыжком через Днестр…»
На совещании кавалерийских начальников, начавшемся в Москве 6 апреля 1925 года, Котовский ратовал за сильную, хорошо вооруженную и оснащенную пулеметами и артиллерией конницу, поддерживаемую всеми видами современной военной техники, в том числе специально приданными бронеотрядами. Котовский верил, что в будущей войне, при маневренных действиях конница сможет наносить врагам сокрушительные удары. В то время конница оставалась главной ударной силой Красной Армии. Бронетанковые войска еще не были созданы.
На вопрос Шмерлинга, как Котовский относился к своим бойцам и коммунистам, Ольга Петровна в письме от 2 мая 1936 года ответила следующим образом: «Любимые бойцы? Любил он комбата Просвирина за его мудрость, Сливу которым он восхищался за его выдержку, за сознательную храбрость, серьезность, честность. Любил он Криворучко, в нем он любил его смекалку, «хохлацкую хитрость», но не любил в нем черты – жадность и жестокость.
Уважал Макаренко, любил как малого, капризного Нягу. Любил бойцов смелых, отважных; когда гибли, тяжело переживал их смерть.
О коммунисте. Он всегда говорил, что коммунисты и в своей личной жизни должны быть примером. Наша убогая обстановка отвечала этому. Он говорил, что будут говорить обыватели враждебно настроенные и агитир[овать] втихомолку против Сов. власти, если мы у богачей реквизируем и заберем в свое пользование, а не в учреждения детские и пр.»
Ольга Петровна подробно описала быт и характер Григория Ивановича: «В семейной жизни он признавал жену товарища, помощника а не «украшение дома». Возмущался, когда узнавал что жена у кого-либо из бывших мещанка по укладу.
Директивы партии принимал конкретно, активно. Организовывал агроном. школу для молодежи комнезама (Комитеты незаможенников (бедноты). – Б. С.), помогал средствами, считал сколько будет своих пролетарских агрономов; свою воен. кооперацию развернул по району, чтобы покончить с частной торговлей и т. д.»
В том же письме вдова Котовского отметила: «Признавал ли он, что неправ? Да. Не стеснялся, заявлял, что ошибся, просил извинения. Случай с Криворучко, Брайде и Левицким, когда 9-я див. неправильно информ[ировала]. и он был недоволен на 3-ю дивиз., но когда выяснилось истинное положение, то на совещании он открыто заявил и извинился. Да и на фронте ошибок своих он не замазывал.