«Великолепная семерка» во главе с «Атаманом Ада», как романтически именовал себя Котовский в письмах в полицию и своим будущим жертвам», успешно «бомбила» крупных землевладельцев, но тщательно избивала кровопролития. Григорий Иванович по-своему был гуманистом, и кровь без совсем уж крайней на то нужды до революции 1917 года не проливал.
Еще Котовского именовали «Адским атаманом». В Одессе позднее, когда его слава прогремела на весь Юг России, даже распевали куплеты:
Это было своеобразное признание не только в среде бессарабских крестьян, но и в среде одесских обывателей.
Котовского часто называли последним гайдуком. Кто же такие были гайдуки? Слово это венгерского происхождения, от hajdú, означавшего погонщиков скота. Если искать похожий термин, то на ум сразу приходят ковбои. Те занимались тем, что пасли коров (отсюда cowboy – в буквальном переводе «коровий человек»). Но это, как известно, не было их единственным занятием. Ковбои не только пасли коров и овец, не только приручали мустангов, но и отвоевывали у американских индейцев земли Дикого Запада, а также осваивали золотые прииски, а впоследствии – и нефтедобычу. Гайдуками же называли отряды разбойников в Венгрии, румынских княжествах Молдова и Валахия, а также в славянских землях Балканского полуострова, боровшихся в XVI–XIX веках против турецкого господства, но не забывавших при этом активно грабить и собственных купцов и феодалов. Особенно ярко это проявлялось в румынских княжествах, которые были лишь вассалами Османской империи. Здесь жертвами гайдуков в первую очередь становились родные румынские бояре. Кроме того, гайдуками называли домашнюю стражу венгерских, трансильванских и польско-литовских магнатов, а позднее – и русских крупных феодалов. Поскольку эти домашние отряды выставлялись магнатами во время войн в армию Речи Посполитой, там специально выделялась гайдуцкая пехота. Только она была второсортной – строя не знала, и поэтому использовалась в основном для гарнизонной службы.
Из всех этих гайдуков молва и сам Котовский ориентировалась на борцов против Османского ига. Любопытно, что свою книгу о гайдуках современный сербский исследователь Александр Петрович так и озаглавил – «Роль бандитизма в создании национальных государств в центре Балканского полуострова в XIX веке». Только Котовский тогда никаких политических лозунгов не выдвигал. Вероятно, ему, как и всем уголовникам, был близок позднейший ленинский лозунг «Грабь награбленное!» Никаких идей насчет освобождения Бессарабии и присоединения ее к Румынии или о провозглашении независимой Бессарабской республики у него тогда не было. Вся его деятельность ограничивалась грабежами. Как и все разбойники всех времен и народов, грабил он богатых, потому что у бедных взять особенно было нечего. В критической ситуации, правда, его соратники могли забрать у крестьянина последнюю корову, а у случайно припозднившегося городского прохожего – последний червонец из кошелька, но сам Григорий Иванович, отдадим ему должное, подобное никогда не допускал. Когда доводилось грабить богатое имение, значительную часть имущества, в том числе скот и запасы продовольствия, котовцы раздавали беднякам. Во-первых, все унести с собой все равно не было никакой возможности. Во-вторых, тем самым крестьяне проникались к разбойникам еще большим сочувствием и при случае пускали погоню по ложному следу. Не Котовский эту тактику изобрел, но он, как и другие крупные разбойники, ее с успехом применял. Позднее, когда на суде Котовский говорил, что раздавал часть награбленного крестьянам, никто свидетельствовать в его пользу не пришел. Но это тоже вполне объяснимо. Признайся крестьянин, что ему перепало от награбленного, и пришлось бы возвращать корову или лошадь, а то еще и штраф платить. Правда, когда котовцы грабили в городе, например, кишиневских и одесских ювелиров, простому люду, кроме пособников, ничего не перепадало.
1 декабря 1905 года в Иванчевском лесу, между Кишиневом и Оргеевом, отряд Котовского конфискует деньги и ценности у дворянина Дудниченко, затем у купца Когана. Часть этих средств Котовский использовал для нужд боевой группы, остальные раздал беднякам.
13 декабря уже в Бардарском лесу между Кишиневом и Ганчештами Котовский ограбил ганчештских купцов. 22 декабря он опять вернулся в Иванчевский лес, где жертвами ограбления стали сразу шесть помещиков и коммерсантов.
Котовский играл пушки нского Дубровского, но действовал в тех же местах, где разбойничал пушкинский же Кирджали из одноименной повести. Напомню, как охарактеризован этот герой в пушкинской повести: «Кирджали был родом булгар. Кирджали на турецком языке значит витязь, удалец. Настоящего его имени я не знаю. Кирджали своими разбоями наводил ужас на всю Молдавию». Необходимо подчеркнуть, что под Молдавией имеется в виду румынское княжество, находившееся в то время (1820-е годы) в вассальной зависимости от Турции, но по ходу действии я Кирджали, прототипом которого послужил реальный разбойник Георгий Кирджали, оказывается в Бессарабии, где, правда, не грабит, а лишь укрывается от турецкого преследования. В советское время реального Георгия Кирджали, как и Котовского, называли «народным мстителем». Кстати сказать, исторического Кирджали, в отличие от пушкинского героя, турки все-таки повесили в Яссах в 1824 году.
Котовский наверняка был знаком и с этой пушкинской повестью. Подобно болгарину Кирджали в Молдавии, русский Котовский был иностранцем в Бессарабии, хотя и тот и другой в значительной мере переняли местные обычаи. Григорий Иванович стал то ли омалдованненным Дубровским, то ли превращенным в дворянина-разбойника Кирджали.
Банда росла, расширялась география набегов. В январе 1906 года под началом Котовского было уже 18 конных. Многие бандиты были вооружены револьверами и винтовками. По предложению Котовского они переместились ближе к губернской столице, в Иванчевский лес под Кишиневым, откуда сподручнее было грабить местных ювелиров и торговцев. Активность котовцев нарастала. Всего в декабре 1905 года котовцы провели двенадцать нападений на купцов, чиновников и помещиков, в том числе в Кишиневе. У жертв забирали деньги, золото и драгоценности, прочие вещи охотно раздавали крестьянам. В период с 1 января по 16 февраля 1906 года число налетов возросло до 28. Нападению подверглось и хорошо знакомое Котовскому имение Манук-бея, которым теперь владел помещик Артемий Назаров, бывший управляющий Манук-бея.
Котовский не ограничивался усадьбами и все чаще переносил налеты в Кишинев и другие бессарабские города. Владимир Шмерлинг так описывает мотивы изменения тактики котовцев: «Котовский же был дерзок и одновременно осторожен. Если раньше он главное зло видел только в землевладельцах, то теперь начал понимать неизбежность более широкой борьбы – борьбы с властями, с царским правительством.
Он расширял свою деятельность, пополняя дружину новыми людьми. Многие помещики, один за другим, стали оставлять свои имения, переезжать в Кишинев, рассчитывая, что в губернском городе они будут в большей безопасности. Но и в Кишиневе их настигала месть Григория Котовского».
Однако главным мотивом, из-за которого «народный мститель» пришел в Кишинев, был мотив экономический. В столице губернии жили гораздо более богатые купцы и помещики, чем в сельских усадьбах. А банда росла численно, росли и аппетиты ее участников.
В полицейских донесениях особо отмечалось, что «значительное число описанных нападений, имевших место в сравнительно короткий промежуток времени, не оставляет сомнения в том, что эти нападения совершаются под руководством опытного и ловкого начальника». Но иногда случались и неудачи. При нападении на дом купца Гершковича в Ганчештах сын купца успел выбежать на улицу и поднять крик, на который сбежались соседи и полицейские. Котовский со своими людьми вынужден был ретироваться, отстреливаясь от полиции. Как писали «Одесские новости» 5 января 1906 года, «разбойники успели добраться до спрятанных коней и ускакать». 6 января для поимки Котовского был направлен отряд волостной полиции. 6 января банда выдержала бой с 30 полицейскими стражниками в Оргиевском лесу. Оргеевский исправник Брониковский и его люди бежали с поля боя. Позднее на допросе в полиции Котовский так охарактеризовал этот первый в своей жизни бой, в котором с каждой из сторон участвовало по несколько десятков всадников: «Я с товарищами своими зашел стражникам в правый фланг, и выстрелами мы заставили их отойти». Что показательно, ни одна из сторон в этом бою не понесла потерь ни убитыми, ни ранеными. Сказались как гуманизм Котовского так и неопытность и трусость полицейских стражников, не привыкших стрелять по людям.
Ранее в тот же день котовцам удалось разогнать полицейский конвой (он состоял из тех же крестьян – волостной полиции) и освободили двадцать крестьян, арестованных за незаконную порубку помещичьего леса. Старшему конвоя атаман оставил расписку: «Освободил арестованных Григорий Котовский!» Позднее начальник конвоя – десятский села Моклешты Василий Турта так описал свой диалог с Котовским: «Люди в масках стали требовать от него книгу с пакетом, при котором сопровождались арестованные, и когда он, Турта, не пожелал дать книгу, то один из них, в пиджаке черного цвета, в барашковой шапке, в сапогах, подпоясанный кожаным поясом (непременный атрибут гайдуков. – Б. С.), за которым были также два револьвера, в руках третий револьвер, выхватил книгу и разорвал пакет, освободив арестованных… На вид ему около 30 лет, брюнет…»
В Кишиневе котовцы ограбили губернского предводителя дворянства Крупенского, у которого забрали подарки эмира Бухарского – персидский ковер и палку с золотыми инкрустациями.
Котовский и его люди часто прибегали к маскараду, хорошо освоили искусства изменения внешности с помощью грима, париков, бороды, усов, париков. Григорий Иванович мог выступать в роли богатого помещика с собственным выездом, купца, дипломата, священника, полицейского или армейского офицера, а мог появиться на улице в обличье бродячего музыканта или жестянщика. Неизменной оставалась только фирменная фраза: «Я – Котовский!», парализовывавшая сопротивление жертв.
После того, как в 1940 году советские войска вошли в Бессарабию, появилось множество воспоминаний местных жителей об их встречах с Котовским. Разумеется, о Григории Ивановиче вспоминали только хорошее, а проверить достоверность этих воспоминаний, нередко повторявших уже опубликованные к тому времени легенды о Котовском или эпизоды из фильма о нем, у нас нет возможности. Например, крестьянка Наталия Лясковская так описала свою встречу с Котовским в беседе со Шмерлингом: «Я и мой муж работали в то время у помещика Сарацика. Мой муж Игнат – садовником, я – прислугой в доме. Как-то помещик получил письмо и сообщил, нам, что ждет к себе именитых гостей. Весь дом был поднят на ноги: чистили, варили, пекли. На другой день вечером подъехали два фаэтона с разодетыми «господами». Вошли в дом. Помещик, кланяясь, пригласил всех в столовую. Сели ужинать. А я как раэ прислуживала за столом. Только начался ужин, вдруг я вижу, Сарацик, сильно побледнев, поднялся и вышел, пошатываясь, с одним из гостей, высоким и здоровым мужчиной, в свой кабинет. Скоро они вернулись. Гость этот был Котовский. Уходя, он сказал помещику: «Если вы и дальше будете мучить народ, я пущу вас по миру».
Григорий Иванович со своими людьми направился к выходу. В передней он увидел меня и подозвал к себе. «Я знаю, что ты и муж твой люди бедные, – сказал мне Котовский. – Вот вам немного денег, купите корову, лошадь, заведите себе хозяйство. Бери, не бойся». Он протянул мне несколько бумажек. Я хотела их взять, но в это время показался помещик, и я, испугавшись его, отказалась от денег, хотя они нам были очень нужны. Котовский уехал, но через два дня к нам пришел какой-то неизвестный человек, разыскал моего мужа и вручил ему конверт, в котором было тридцать рублей».
Шмерлинг также приводит ряд легенд о Котовском, авторство которых уже не установить. Вот одна из них: «Ровно в полночь он подъехал к одинокому домику на опушке леса. Были святки, и в домике гадали девушки. Дверь они оставили открытой, чтобы сбылось гадание и в дом вошел суженый жених. Входит Котовский, кланяется девушкам и просит разрешения отогреться с дороги. Пока он сидел на скамейке, одна из девушек, бедная учительница, чтобы приворожить гостя, незаметно отрезала у него кусок рукава. Прощаясь с девушками, Котовский попросил у них коробку спичек. Потом сел на коня и уехал. Вскоре девушки увидели зарево над лесом и узнали, что это горит соседнее имение. Только тогда они поняли, зачем их гостю понадобились спички. Нагрянули в домик приставы, искали Котовского и нашли кусок материи, вырезанный из его рукава. Захотели они по этому куску приметить Котонского и захватить его. Но как ни бесились, как ни рыскали, ничего у них не вышло. А Котовский в ту же ночь вернулся в домик в новой рубахе и всем гадавшим девушкам привез подарки».
ebooksa