Страх приносил страдание. Страх приносил удовольствие. Рукой он провёл по моим рёбрам и задержался под грудью, прежде чем смять её в ладони – до моего болезненного стона.
– Зачем ты это делаешь?
Сердце отчаянно билось в большой ладони, под чёрной перчаткой, будто он вырвал его из моего тела – и теперь оно пульсировало только для него.
– Чтобы ты наконец поняла и привыкла. Чтобы знала: я всегда рядом и всё вижу, и следующий раз для того, кто к тебе прикоснётся, может быть последним.
– Не трогай Стива. Он ни при чём.
– Я пришёл не за ним.
Тогда страшное понимание накрыло меня с головой. Он замолчал, наблюдая, как меняется выражение моего лица. Умный, наблюдательный ублюдок. Он почуял соперника, настоящего своего соперника, и вовсе не Стивену пришёл мстить.
– Нет, – сама не понимая, что говорю, зашептала я. – Не нужно, пожалуйста, нет. Он здесь ни при чём. Я могу поклясться, что буду только твоей.
– А взамен я не должен трогать его?
Прежде чем ответить, я умоляюще уткнулась лбом в его грудь. Затем собралась с силой и выдавила, зажмурившись:
– Да.
– Надо же, чем всё обернулось. Ты думаешь, всё так просто, верно? Что мы в каком-то дурацком любовном романе? – мягко проронил он, наслаждаясь моей беспомощностью. – Убеди меня, Лесли. Убеди не трогать его, и я уйду.
Он отпустил мои запястья, и я без тени сомнений схватила его руку, прильнула губами к ладони, покрытой перчаткой.
– Как же жалко это выглядит, – заметил Крик. – Уверена, что твои чувства взаимны?
– Нет, – упрямо сказала я и в отчаянии посмотрела на него, – и мне теперь плевать.
– Плевать?
– Да. Нам никто больше не нужен. Нам с тобой.
– Нам? – с садистским удовольствием повторил он. Я похолодела от страха.
– Да. Мы теперь есть друг у друга, и этого нам достаточно. Ты же пришёл сюда, чтобы это услышать? Чтобы напомнить мне?
Он молчал, но даже в молчании его я слышала победную улыбку. Что, если он уже забрался в домик вожатых и просто прирезал Вика во сне?