Ушедшие в никуда

Вениамин развернул поданный ему свиток и стал внимательно читать: «О, великий бек Вениамин, ты славен своей справедливостью и снисходительностью. Я, предводитель русского войска, что стоит в Румском проливе у крепости на прибрежных землях Хазарии, прошу твоего дозволения пройти через хазарские земли к берегам Гирканского моря. В благодарность, обещаю по возвращении отдать тебе треть добычи».

Вениамин опустил свиток. Он хорошо понимал, что тот, кто выдает себя за предводителя русского войска, вероятнее всего, лишь главарь распущенной и не нужной Руси дружины, ставшей шайкой разбойников, чье неуемное желание сводилось к тому, чтоб опустошать и грабить. От этих многочисленных банд страдали и Гилян, и Ширван, и Табаристан. Вениамин знал и то, что не стоит перечить этим примитивным воякам, способным лишь убивать. Лучше уступить, лучше пойти на поводу. Не первый раз дозволял он таким вот дружинам проходить через свою страну. Не время было противиться домогательствам алчных разбойников. Хазарии угрожала Византия, создав коалицию из соседних с ней племен гузов, печенегов и асиев. И лучше было сейчас уступить русам, нежели вести с этими бандами бесполезную борьбу. Не сегодня, а уже давно решил Вениамин не связываться с ними, но сейчас малик-хазар молчал. Он не мог показать посыльным предводителя русской дружины, что опасается его.

Пауза затягивалась, наполняя пространство шатра правителя Хазарии, заметно возросшей нервозностью русов.

– Что ж, – наконец, тихо произнес Вениамин, слегка сощурив глаза, – я дозволяю вам пройти через мои земли.

– Мы всегда верили в твое благородство, малик-хазар, – удовлетворенно откликнулись русские послы. Их слегка смутило молчание Вениамина, но привыкшие ходить через хазарские земли, они не сомневались, что получат разрешение и на этот поход. – Благодарим тебя за милость.

Удовлетворенные полученным разрешением посланцы откланялись и вышли. В приоткрывшийся проход шатра проник свежий, чуть сладковатый воздух, дышащий теплотой южной осени.

Вениамин задумался. Обремененному борьбой с Византией, ему проще было закрыть глаза на похождение русов, нежели нажить себе еще одного врага. Да, последнее время он часто разрешал им проходить к Гирканскому морю через свои земли. Вениамин ведал, что и русские торговцы плавали не только по Румскому[16] морю, но и по Гирканскому. Они хорошо знали его прибрежные территории и выходили на любой берег. Они свободно перемещались по Хазарии, провозя на верблюдах товары из Джурджана в Багдад. Иногда русские купеческие караваны превращались в разбойников. Вениамин об этом хорошо знал. Но что он мог сделать? Его Хазария теряла могущество, она была в кольце враждебных племен. Ее теснили Византия и Халифат. Вениамин не мог противиться требованиям русов. Он стал уступчивым к этому опасному для него явлению жизни.

X

Русское войско о пятистах кораблях по сорок человеческих душ на каждом стояло в Румском проливе, в ожидании разрешения хазарского правителя пройти через земли его страны к Гирканскому морю. Влажные морские ветры становились с каждым днем все порывистей и холодней. Горизонт все чаще хмурился серыми тяжелыми тучами.

Русы ждали. Они знали: ни по воде, ни по льду, если вдруг застигнет их здесь зима, не пройти им на вожделенные для них земли Ширвана. На том берегу грозным стражем спокойствия возвышалась над заливом хорошо укрепленная каменная крепость хазар. Охраняло ее сильное войско вооруженных копьями и стрелами арсиев[17].

Эту окраину Хазарского царства Вениамин берег как зеницу ока. Именно здесь пытались русы всеми правдами и неправдами ступить на его земли. Именно здесь Вениамину нужна была сильная защита. Правитель Хазарии знал это и платил своим воинам за службу, тогда как остальная часть его арсиев, как и в прежние времена, довольствовалась лишь военной добычей.

Русы опасались хорошо укрепленной крепости хазар, но норов необузданных княжьей властью и распущенных за ненадобностью вояк делал их непредсказуемыми. Потому-то и днем и ночью на расстоянии взгляда хазарские арсии неусыпно следили за тем, что делалось окрест.

Вечерами, едва вечер зажигал звезды, по берегу пролива всюду рассыпанным бисером завиднелись зажженные костры. Их многочисленные огни, состязаясь с темнотой наступающей ночи, бросали в небо мерцающие сонмы искр. Они отражались на загрубелых, поросших густой щетиной лицах замысловатой игрой находящихся в вечном противостоянии теней и света. Русы сидели вокруг жарко горящих поленьев небольшими группами и вели неспешные беседы, ленно вплетая в них байки да пересуды.

– Эх, домой бы сейчас, – протяжно тянул кто-то, зевая, – к бабе своей.

Другой, шутейно отвесив ему подзатыльник, задиристо подначивал:

– Сидел бы на печи. Неча в походы-то ходить, коль под бабьину юбку да под каблук охота, – съязвил и вкруг костра посеял гогот десятка мужицких глоток, обросших выцветшими на солнце бородами.

– Да, что, – отсмеявшись, уже серьезно отозвался кто-то, – надоело сиднем сидеть. Почитай, уж сколь ден дожидаемся разрешения козар пройти через пролив.

– Скорей бы, – громко вздыхая, сетовали воины, лениво разминая затекшие суставы.

Затянули песню, старую, грустную, сотканную из низких, хриплых и нестройных мужицких голосов. Потрескивали смолистые сучья, сгорая в золотом, жарко-жадном пламени костров, неспешно превращаясь в красные затухающие уголья. Байки стихли. Ночь покрыла воинов палантином снов. Однако не всем ночь послана для забвения. Иная птица, иной зверь ночью в дозоре. Ночью самая охота. Обманна темнота вуали богини Ночены. Ночью прибыли и посыльные русов, привезли разрешение хазарского правителя пройти через его земли к Гирканскому морю, чтобы на утро в лагере русов воцарилось заметное оживление.

Разбирали полевую кухню, скатывали полотняные палатки, оставляя на берегу пролива серые проплешины еще не остывших пепелищ ночных костров. Еще вчера вечером хазарская крепость была для русов неприступной. Сегодня утром, заручившись письмом хазарского правителя, они переправлялись через пролив, спокойно разглядывая стоящих на крепостных стенах в нагрудниках, кольчугах и шлемах, вооруженных стрелами и копьями хазарских арсиев.

Ступив на хазарские земли, русам оставалось лишь подняться по Дону до переволоки, а там, перетащив свои корабли на Волгу, спуститься вниз по течению к Гирканскому морю. Не морские просторы манили русов – земли, земли Гиляна и Ширвана, земли, где ждала их верная легкая пожива.