— Говоришь так, будто отчёт пишешь, — хмыкаю я.
— Профессиональная деформация, — пожимает плечами усатый.
Грозин пробегается глазами по бумаге и спрашивает:
— А обвинение? В чём вообще причина ареста?
— Расскажут на допросе.
— Да расслабься, Василий, — машу рукой я. — Ребята старались, заманивали меня в Москву. Надо уважить. Надеюсь, в наручники вы меня не закуёте?
— Никак нет, — отвечает агент. — Вы же всё-таки дворянин. Благодарен за решение сотрудничать.
— Всегда пожалуйста. Ну, пойду схожу в туалет, а потом попрощаюсь с жёнами. Убегать не собираюсь, если что, можете за мной не следить.
Протискиваюсь мимо агента и делаю всё то, что только что озвучил. Мои девчонки, конечно, начинают дико переживать. Света так и вовсе бросается в слёзы. Но я держусь молодцом — улыбаюсь, утешаю, всем видом показывая уверенность в том, что всё будет хорошо.
Хотя на самом деле мне так не кажется. Личный приказ императора меня арестовать, да ещё таким хитрым способом — это не фигня какая-то. Какие бы претензии мне ни предъявят, они наверняка серьёзные.
На перроне, как и обещано, нас ждут другие агенты. Меня усаживают в большой чёрный автомобиль и везут в управление. Грозину позволяют присутствовать на допросе, но подвозить не собираются. Мол, места в машине нет.
Василию приходится взять такси и ехать следом. Девушки и Добрыня отправляются в гостиницу. Хотели тоже поехать с нами, но я запретил. Что толку, если мои красавицы будут топтаться на крыльце управления службы? Внутрь их точно не пустят.
Допрос происходит в маленьком кабинете. Я сижу за столом, напротив меня — следователь, который чем-то напоминает маньяка-садиста. Зализанные назад волосы, бесстрастный взгляд и лицо, лишённое всякой мимики.
— Я прошу озвучить обвинения, которые служба вменяет князю Котову! — требует Василий.
— Князю, говорите, — сухо бормочет следователь, глядя сквозь меня. — У государства возникли сомнения в том, что господин Котов по праву получил титул князя. Собственно, в этом состоит главное обвинение.
— Вы обвиняете его в узурпаторстве? — спрашивает Грозин.
— Да. Мы подозреваем, что он вынудил покойного князя Корсакина назвать его наследником, а потом убил.
Молчу. Во-первых, Василий посоветовал не говорить ничего лишнего. Во-вторых… тьма меня пожри, вообще-то, так всё и было. Почти так. Я не заставлял Корсакина ничего делать, он по сути сам предложил.
Сделка была честной до того момента, как Павел Егорович решил продлить свою угасающую жизнь за счёт моей. Это была самозащита, так что всё вполне законно.
Но это с моей точки зрения, а император и ответственные службы могут считать совсем иначе.