— Нет. На него было наложено заклятие, и после прочтения письмо сгорело.
— Вы можете предположить, кто отправил письмо?
— Нет, — коротко отвечает Чернобуров.
В общем, здесь я однозначно проигрываю. Как ни крути, я получил титул незаконно, хотя судья Соколовский сам принял решение. То, что я скрыл правду об Аслане, а потом она вскрылась, ни капельки меня не красит.
Таким образом, мы переходим к десерту, а именно — к захвату княжеского титула. Я честно рассказываю, что и как было. Корсакин согласился передать мне титул взамен на Шиповник, а затем попытался убить. Само собой, мне это не понравилось, так что я убил его.
— Значит, вы признаёте, что убили князя Корсакина своими руками? — спрашивает Тимур.
— В порядке самозащиты, да, — отвечаю я.
— При этом вы скрыли факт убийства и представили всё так, будто князь скончался от естественных причин?
— Да. Не хотел волновать алтайское дворянство.
— Обвиняемый говорит правду, — сообщает менталист.
— Однако сам факт скрытия убийства считается преступлением. Даже если князь напал первым, — эти слова прокурора явно обращены к присяжным. — Скажите, Ярослав Романович, а не было ли такого, что князь отказался передавать вам титул?
— Он сказал что-то вроде «если ты сдохнешь, то наш договор не будет иметь значения».
— Правда, — кивает менталист.
— То есть на словах он разорвал договор?
— Получается, что так, — пожимаю плечами я.
Это была ловушка. Я понимаю это по тому, как блестят глаза Тимура и по его хитрой ухмылке.
— Прошу суд ознакомиться с копией договора между князем Корсакиным и тогдашним графом Котовым, — он подаёт одну бумагу Соколовскому и ещё одну присяжным. — В нём сказано, что любая из сторон может отказаться от исполнения договора устно и без подписания дополнительных документов. Таким образом, князь Корсакин разорвал договор, а значит, Ярослав Романович сейчас владеет титулом незаконно.
— Протестую! — подскакивает Грозин. — Это манипуляция! Князь Корсакин не говорил, что договор разорван. Устное расторжение требует чёткой формулировки.
— Принимается, — кивает Вениамин Григорьевич. — В то же время, факт есть факт. Советую присяжным принять во внимание, что покойный князь не пожелал исполнять договор между ним и обвиняемым.
Твою-то мать. Это хреново. Надо было внимательнее читать договор. И понять, в какой капкан заводит меня Тимур своими вопросами.