Потапыч: изнанка

22
18
20
22
24
26
28
30

Вишенкой на торте этой канализационно-навской клоунаде был Млад. Пребывая в челодлани средней тяжести, не в силах выйти из этого положения, он нудно бубнил из под неё: тварь непосредственной опасности в ближайшее время не представляет, полетает и удалится, поскольку вреда никому из присутствующих нанести не сможет. Бубнил ровно, даже, можно сказать, занудно — видно, не в первый раз. Ну а с такой пакостью бывший десятник разъездной стражи сталкивался, понятно. Вообще Млад разбирался в нави и ряде навских проявлений именно Золотой Волости явно лучше меня. И получше многих жрецов, на что текущая скорбная (только уржаться хочется) картина указывала.

И да, бормотание дворецкого эти воены картонные не слушали, либо пафосно первозмогая на пустом месте, либо азартно хренача бессмысленной магией, издавая азартные звуки типа «Вот чуть-чуть! Я почти достал эту идопротивную пакость! Ещё немного!!!»

— Идиоты! — ласково произнёс жрец за спиной, явно со специально жреческой магией, потому как повисла тишина, заклинаниями кидаться перестали.

Правда, Млад по инерции добормотал свой речитатив, который в тишине, наконец-то, дошёл до вояк.

— Услышали? — не менее ласково продолжил захребетник. — Вы какого лешего делаете, придурки? Чем вы, гнев Ида на ваши пустые головы, в храме занимаетесь?!! Прихожанок лапаете?!! Что в библиотеке храма написано про «тварей нави, синими призраками именуемыми»⁈ И если мне никто не ответит, — настолько ласково продолжил в тишине жрец, что аж непричастного меня передёрнуло, — то следующую пятилетку он будет нести Слово Ида на полночь, настолько далеко, что ему придётся лёд своей тупой головой раскалывать!

— Синие… призраки… — проблеял один из жрецов. — Есть твари нави редкие, вне жилья человеческого редко встречаемые. Навки поганые, притом для человеком не опасны, а полезны: изводят навь, во множестве заводящуюся в заброшеных домах и иных схожих местах. Однако, жите с синим призраком под одной крышей вредно и опасно — нанести вред человеку такая тварь не может. Но вкусив человеческой души не приемлет иной пищи. И живущее в доме слабеют, хворают. А коли синий призрак переродится, то станет опасной навкой али навью.

— Замечательно, Рабзус, — аж поаплодировал жрец, наконец сползая с аркубулюса. — И что за навь, прости Ид, вы тут устроили?!!

— Э-э-э… ну мы это… почтенный Кжитик… — блеяли жрецы на три голоса.

— Ладно, вы, светлый, их потом довоспитаете, — прервал я приятное, но несвоевременное зрелище. — Навку надо извести, — кивнул я в сторону офигело преследующей храмового бойцы мышатину.

— Понимаю, вкусила души человеческой, — кивнул Кжитик.

— Угу, — почтенно покивал я, помотав головой подскочившему Младу. — Нет, Млад, в навь я пока не пойду. Хочу кое-что проверить.

— Как скажете, господин.

Ну не то, что «хочу», но Потап, злостная мохнатая задница, меня этими тренировочками изведёт, скотина такая!

«Изведу», — довольно посулил топтыгин, эманируя весельем — зрелище суетящихся «военов» ему тоже «зашло».

Ну вообще, как я и думал, тут вполне хватит десятка типичных зверодухов-заклятий. Но это не вполне то, что можно назвать тренировкой. Хотя идиотическое пыханье огнём — тоже не то. Потап, конечно — скотина и не непогрешим: ошибается, зараза, подставляя ценного меня. Но в данном случае — он знал что тут, не ошибся. И ревел — «попробуй из яви». И простые заклятия зверодухами — не то.

«Не отпущу!» — подтвердила мохнатая задница, эманируя интересом.

— Жлоб! — охарактеризовал я это свинское поведение, но задумался.

Теоретически, я могу справится и огнём — собственно в этом, в большей степени и заключалась «тренировка», в смысле бессердечное топтыгинское надругательство над моими спокойными утренними часами. Душевный жаб меня «качает» гораздо эффективнее, нежели стандартные заклятия владетелей. Оборот — ещё сильнее, но там «перерасход», тренировка на разрыв выходит, что сам Потап тормозит.

А вот что я могу с этой пакостью сделать огнём? Хммм… теоретически — могу. Как и, теоретически, одарённые…

«Не смогут», — сообщил Потап. — «У них целый дух, не часть их. Они с ним договариваются, хотя и не словами. Но он делает, как умеет, по-другому не понимает»