– У меня было больше двух дней, чтобы поделиться с ними наблюдениями, но я не стала этого делать, – пожала я плечами.
– И почему же этого не сделали?
– Потому что было слишком мало информации. Это раз. Два – мое слово, против вашего. А доверия у Их Величеств к вам слишком много, чтобы мне тягаться с вами. Ну и три – что-то мне подсказывает, что ваши мотивы могут меня заинтересовать. Потому решила собрать информацию и, узнав ваш план, а так же конечную цель, прежде чем делать окончательные выводы и ябедничать, – честно призналась я.
– Как же приятно вести беседу с таким замечательным и рассудительным собеседником, – ехидно усмехнулся мужчина, широко улыбнувшись мне. – Что конкретно вы хотите знать, София?
– Ну, первое и основное – чего вы хотите добиться? – пропуская комплименты мимо ушей, сухо произнесла я, все еще до конца не веря в то, что все обернулось таким образом. Еще десять минут назад я ехала со своим стражем, а теперь с организатором покушения на мою жизнь, и веду с ним светские беседы. Хотя, чему я удивляюсь? Я со своим, почти что, убийцей теперь в одних апартаментах ночую!
Мужчина недолго помолчал, постукивая пальцами по своему плечу, когда скрестил руки на груди, а после посмотрел мне в лицо и сказал:
– Мне нужно, чтобы мировой договор между вампирами и людьми продлился еще, по крайней мере, год. В идеале несколько лет минимум.
Я удивленно моргнула, собираясь с мыслями, и, пока переваривала основную информацию, спросила с озадаченным видом:
– Почему именно год?
– Это другой вопрос, – строго заметил Дорин, посмотрев на меня с предупреждением, а я стала лихорадочно подбирать в уме варианты, подходящие в эти временные рамки.
– Хорошо, – протянула я задумчиво. – Но как в этом я могу вам помочь? Точнее, вся эта постановка с покушением.
– Полагаю, для вас не является секретом, что аристократия разбита на две стороны. Одни придерживаются политики Алукарда и не сильно страшатся перемен, а вот вторые – консерваторы и не хотят ничего менять. У каждого для этого свои причины, и ни одни мне не нравятся, так как они настроены всячески мешать реформам и поддержанию мира между нашими расами.
– Я все еще не понимаю, причем тут я, – поморщилась я от резкой мигрени, вызванной хороводом мыслей и предположений.
– Стефэния в последнее время отдалилась от Алукарда, несмотря на их приятельские отношения. Все больше она стала прислушиваться к консерваторам и мне это не нравится. Я стал опасаться, как бы чужие речи не подействовали на нее. Все же, она выросла в суровом клане, где порядки совершенно другие и главное правило, которое вбивают в головы всех вампиров: «Человек – это еда».
– У вас были основания полагать, что Стефэния может пойти против реформ мужа и свергнуть его?
– Серьезных оснований не было, но рисковать я не хотел. Я стал размышлять, что сделать по этому поводу, но ничего не шло на ум.
– А с Алукардом поговорить? – уточнила я, вздернув бровь. – Он вообще как относился к этому вопросу? – мужчина помолчал, а я обреченно вздохнула: – Он не знал, верно? Вы утаили свои опасения от него?
– Вы должны понимать, София, что Алукард мне друг и правитель. И я дорожу его доверием. Но Стефэния… Она моя семья и я взял за нее ответственность, когда забрал из своего клана, против воли отца и Алукарда.
– Что? – нахмурилась я.
– Я не могу рассказать вам все, София. Это не моя тайна и я не вправе говорить о ней. Если Стефа захочет, она и сама поделится с вами.