— Ну да, — вздохнул мужчина. — Не каждому. Некоторые грубияны не хотят меня слушать.
Упившийся до беспамятства посетитель за соседним столом наконец свалился со стула, его голова с мерзким хрустом ударилась о каменный пол. Я, седой мужик и старуха, которая только что вернулась с двумя оловянными кружками, принялись наблюдать, как пьяница сползает по жидкой грязи и блевотине к центральной куче отбросов. Тут же выяснилось, что одна из крыс только притворялась мёртвой, она живо вскарабкалась на тело пьяницы и зашевелила усами.
— Каждый теперь философ! — фыркнул мужчина напротив меня.
Служанка принесла эль к нашему столу. Её ковыляющая походка выдавала давнее знакомство с перекошенным полом.
— Твоя подружка в том зале попросила мыла, — уставившись на меня, произнесла она со странным акцентом.
— Ага, похоже, что так, — согласился я.
— Нет у нас мыла, — прошамкала старуха.
— Это я только что понял, — с трудом удержал лицо.
Служанка зашаркала прочь.
— Недавно в городе, как я вижу, — заметил мой собеседник. — Через северные ворота вошли?
— Ага, — коснулся я пошарпанной оловянной кружки, гадая, мыли ли её. Хоть когда-то…
— Сложновато небось было карабкаться на такую высоту, да ещё и с конями, — выдал мужчина.
— Выходит, северные ворота закрыты, — проговорил я.
— Заперты наглухо, как и все остальные. Пропускают лишь тех, у кого есть грамота. Ну или личным распоряжением кого-то важного, — закивал он. — Хотя может, вы в гавань приплыли?
— Может, — согласился я.
— И гавань закрыта, — хихикнул мужчина, отпивая эля.
— Как это можно закрыть Саудскую гавань? — приподнял я бровь.
— Ну, ладно, не закрыта, — отмахнулся он.
Я всё-таки хлебнул эля, проглотил и напряжённо замер, сдерживая позывы выблевать бурду обратно.
— Со второй кружки будет ещё хуже, — сообщил мой собеседник.