Но больше всего меня раздражали перемены в его поведении. Случайно встречая меня на территории академии, он вежливо здоровался и уходил. Тогда мне хотелось топать ногами и кричать ему вслед: «Что за ерунда, Экхан?!»
Но я молчала и делала вид, будто мне все равно. Потом подолгу убеждала себя, будто так даже лучше. Но перед сном снова терзалась вопросами, которые не могла задать ни Налсуру, ни Конраду. Отчего страшно злилась на обоих и строила свои догадки – одна хуже другой. Особенно после того, как дядя Нильс связался по руннофону, передавая сведения о Гомере Дорахе. Выяснилось, что родители парня были живы-здоровы и берегли единственную деточку, практически не выпуская из дома. На их семью несколько раз совершались нападения наемниками из Шокрилии.
Я записала услышанное в ежедневник и уже собиралась отключиться, когда дядя добавил недовольно:
– Чем ты там вообще так долго занимаешься? Давно пора было все выяснить. Еще и наследила.
– В каком смысле? – не поняла я.
– В прямом! – рявкнул дядя Нильс. – Кто-то проник в мой кабинет и вскрыл сейф. Ничего не взяли, но факт остается фактом. Кроме того, мной активно интересуются неизвестные лица. Поднимают архивные данные, расспрашивают старых знакомых о прошлом. Намекнули, что это шокрилийцы. А ведь я ничем не выдавал своего интереса к их делам. Значит, это ты.
– Что за бред? – возмутилась я. – Здесь вокруг одни студенты, и никто из них даже не подозревает, чем я занимаюсь в свободное от преподавания время. Ищи врагов рядом, дядя. Я предельно осторожна.
– Надеюсь! Ты ведь помнишь цену своей свободы? – спросил он.
Я отключилась, посчитав разговор законченным. А потом долго думала над услышанным, гадая, мог ли Конрад быть среди тех, кто интересовался делами дяди? И если да, то зачем ему это?
Тогда же впервые задалась вопросом появления Экхана в академии спустя семь лет. Где он сам был все это время? И почему решил вернуться сюда именно в год выпуска наследника Ордисов? Чутье подсказывало: во всем перечисленном имелась связь.
Голова буквально трещала от фактов и предположений, которые требовалось разложить по полочкам. А между тем неумолимо приближался Зимний бал.
Мои студенты готовились вовсю. Парни нервничали даже больше Юлии. Хуже того, меня также обязали явиться на торжество в качестве их куратора. Неонила принесла письменное сообщение от Налсура и, заикаясь, пожелала отлично провести время.
Я была вне себя. И… в предвкушении. Потому что в академии, куда меня перевели по дядиной инициативе, бала не было. Там провели лишь официальное мероприятие, на котором выслушали нашу присягу и презентовали звания для дальнейшей службы. И уже на следующий день меня приняли на работу…
Теперь же я планировала оторваться на полную! Если уж идти на бал, то быть там королевой. Пришлось даже выделить день для поездки в Москияр и снятия мерок в лучшем салоне города.
Юлия пищала от зависти, когда увидела присланное на днях платье. Я делала вид, что ее реакция меня забавляет, а сама испытывала дичайший восторг.
Темно-бордовое шелковое платье очень мне шло. Приспущенные на плечи короткие рукава были расшиты золотой нитью. Спина открыта на треть. Узкую талию подчеркивал золотой поясок. Широкая куполообразная юбка в пол придавала платью торжественности. Образ завершали крупные золотые серьги в виде гроздьев мелких ягод.
– Вы будете как принцесса, – говорила Юлия, поглаживая гладкую, чуть переливающуюся ткань. – Никто не сможет оторвать от вас взгляда.
– Кроме Марка Лиса, – усмехнулась я, подмигивая Юлии.
Она тут же поджала губы и передернула плечами.
Отношения этих двоих меня очень забавляли. Вернее, отсутствие оных. Даже я сразу приметила, что между ними не просто искрило, а сверкало, но оба отказывались это признавать. А причина была простой и грустной одновременно: отцы этих двоих не ладили, вечно сталкиваясь по рабочим вопросам и нагнетая междоусобицу все сильнее. Своих детей родители очень любили и готовы были дать многое, кроме разрешения на дружбу. Что уж говорить о большем?