У главбуха здесь был маленький отдельный кабинет со входом из большого кабинета бухгалтерии на пять рабочих мест, где довольно громко работал радиоприёмник, передавали какой-то концерт. Не понимаю, как можно в таком шуме работать… Главбуха на месте не оказалось и мы уселись у неё в кабинете вокруг журнального столика в ожидании хозяйки.
— Скажите, а фурнитура чья устанавливается на давальческие ремни? — тихо спросил я.
— Как чья? — не понял меня директор.
— Откуда она берётся на фабрике? — пояснил я свой вопрос.
— Заказываем…
— Понятно… То есть, для ваших давальцев она бесплатная?
— Разумеется.
— А упаковка?
— И упаковка тоже.
— А рабочим за давальческий объём вы как платите?
— Как? Обыкновенно…
— По зарплатным ведомостям?
— Ну, разумеется.
— Андрей Дмитриевич, а вы мне правду сказали, что вам полторы тысячи за это платят?
— А что? — испуганно посмотрел он на меня.
— Просто, хозяйствуя так, вы с петлёй на шее живёте… Это гораздо дороже стоит. В разы дороже.
Он как-то сразу сник и взгляд у него стал опять потухший. Да что у них тут происходит?
— Андрей Дмитриевич, я, прямо, не знаю, с чего начинать наш разговор, — честно признался я и тут появилась главбух.
Демидова Светлана Степановна, худощавая женщина средних лет с болезненными тёмными кругами под глазами, встретила меня настороженным, если не сказать враждебным взглядом. Поздоровался, представился, старался, как мог, произвести благоприятное впечатление, но она на это никак не отреагировала.
— Я тебе говорил вчера, — пояснил ей директор и она совсем замкнулась, скрестив и руки на груди, и ногу на ногу закинув.