– Питер. Ты должен решить этот вопрос. Мы не можем рисковать. Ты меня понимаешь?
– Понимаю, Салех. – На самом деле, Питер был большой проблемой. Впервые перед разведчиком остро встал вопрос о решении насчет чьей-то жизни. Он готов был рисковать своей, но теперь надо было забрать чужую. Очень тяжелое решение.
– Приятно иметь с тобой дело, не то что с твоими товарищами. – Лицо коменданта исказила гримаса презрения.
– Что с моими друзьями? – тут же встревожился Юрген.
– Они подняли мятеж.
У Бодера окончательно сдали нервы. Его раздражало буквально все. Муэдзин, громко призывающий к намазу тогда, когда хочется спать рано утром, надоел так, что с радостью выпустил бы очередь по нему из автомата. Удручающая еда, к которой он так и не привык и был готов надеть тарелку на голову соседу, нечаянно оказавшемуся рядом. Невыносимая жара, изматывающая до дрожи так, что готов сорвать раздражение на любом подвернувшемся арабе.
И он сорвался.
Когда Юрген вернулся в лагерь, то застал непривычную для Востока картину. Среди дня, когда положено быть на занятиях, на плоской крыше дома, в котором поселили немцев, проводила время компания абсолютно голых людей. Они натянули тент от палящих лучей солнца и нежились от безделья под громкую рок-музыку из приемника.
В арабском обществе, где доминируют мужчины, тело женщины воспринимается как вместилище греха. Провоцирующее грешные мысли голое тело способствует моральной деградации истинного мусульманина. Поэтому оно должно быть максимально укутано, желательно бесформенной одеждой.
В Азии женщину еще с доисламских времен рассматривали в качестве добычи или рабыни. Нарушение этих норм порождает ненависть к носителям европейской культуры, многие молодые плохо образованные арабские юноши не в состоянии понять и приспособиться к другой культуре. Поэтому появление обнаженных немок у всех на виду вызвало всплеск агрессии, которую с трудом удалось погасить руководству лагеря.
У входа на ступеньках дома сидел обнаженный по пояс Хуберт Малер, по сути серый кардинал немецкой террористической организации «Группа Красной Армии». Если Бодер и Ульрика были вдохновителями и идейными вождями «Группы Красной Армии», признанными кумирами немецкой революционно настроенной молодежи, то Малер, бывший юрист, являлся основной двигательной силой. На нем были финансы, кадры, безопасность, да и практически вся организация.
Юрген устало присел рядом с товарищем.
– Что у нас творится, Хуберт? По-моему, мы здорово разозлили палестинцев.
– Мустафа, наш куратор, показывал на стрельбище, как надо заходить в незнакомый объект и захватывать помещение. Осторожно заходим и короткими прицельными очередями зачищаем опасные участки.
– Все правильно. И что?
– А Бодер вваливается напропалую и лупит по всему длинными очередями от бедра. Мустафа делает ему замечание. Андреас начинает орать, что для нас главное – научиться грабить банки. А при налете на банк нужно проявлять не столько осторожность, сколько напор, главное – ошеломить присутствующих, подавить их волю. Для этого больше подходит огонь не на точность, а для создания шока. Бодер беспрестанно орет на все, что попадается на глаза. Палестинский майор пообещал больше не выдавать ему патронов. Тогда Андреас замахнулся на него автоматом, Мустафа приставил ему ко лбу пистолет. Чуть не перестреляли друг друга. Хорошо, Гудрун была рядом – оттащила разбушевавшегося скандалиста. Теперь наш парень объявил голую забастовку до тех пор, пока нас не начнут учить тому, что нам надо. Так что теперь мы на занятия не ходим, а загораем в голом виде. Этим страшно раздражаем местное население, – с усмешкой рассказал немец. Непонятно было, осуждает он своего товарища или поддерживает. – Ты где пропадал, Юрген?
– Был на операции, – коротко ответил собеседник.
– Это я вижу. Кожа обгорела на солнце, руки сбиты, похудел. Даже внешне изменился: стал более мужественным, что ли. Но выглядишь победителем.
Батый оценил цепкость взгляда и проницательность Хуберта, но развивать тему не стал.
– Что будем делать, Малер?