— Благодарю, — улыбнулся я, присаживаясь и пристраивая свой рюкзак рядом с креслом. — И да. Он предложил нашей подзащитной новую сделку. Пять лет за признание вины.
Тут её брови полезли на лоб.
— Даже так? Впервые слышу о такой щедрости со стороны Владимира.
— Не стоит себя обманывать, ваша честь, — покачал я головой. — Это его акт отчаянья. Попытка выиграть уже и без того проигранное им дело. Он прекрасно знает, что мы победим на этом процессе, и его сделка не более чем манипуляция.
— Поясните, — уже строже сказала она.
— Легко. Стрельцов прекрасно знал, что мы откажемся от сделки.
Я достал из сумки бумаги, полученные от Громова, и передал их судье. Елизавета читала быстро, так что уже через полминуты она вернула листы мне.
— Вы не сможете это использовать, — заявила она, откладывая их в сторону. — Я даже не буду упоминать о нарушении процессуальных норм, так как вы получили их в обход официальных процедур. Они неофициальные.
— Но могут поспособствовать оправдательному приговору в пользу Яны, ваша честь. И вы это прекрасно видите.
— Точно так же, как и то, что нарушение процедур получения этих свидетельств, не говоря уже о возможных сомнениях в их подлинности, делает их юридически ничтожными, Рахманов. Более того, даже если бы вы вдруг решили их использовать, я не возьмусь утверждать, что вы или ваша коллега сможете избежать потом обвинения в незаконном получении этой информации.
Она хмуро посмотрела на меня… а затем её губы тронула лёгкая улыбка.
— Но что-то мне подсказывает, что вам это и так известно.
— Да, ваша честь, — ответил я на её улыбку собственной. — Известно. Точно так же, как и о проблемах с подтверждением, гарантией достоверности и всем прочим. Но я всё равно пойду на этот шаг, если потребуется. Если прибавить к бумагам доступную информацию о Суханове, даже самые упёртые присяжные увидят, что Яна — лишь жертва обстоятельств и не более того.
— Ну тогда удачи, — вздохнула она, откидываясь на высокую спинку своего кресла. — Желаете рисковать своей головой? Флаг вам в руки. Но я всё равно не понимаю, как это связано со Стрельцовым, его сделкой и, как вы сказали, желанием манипулировать мнением присяжных.
— Очень просто, ваша честь. Я вам даже скажу, как завтра будут развиваться события, если вы мне не поможете.
Тут она даже немного обомлела.
— Помогу? Вам, Рахманов? — В её голосе прозвучала смешанная с удивлением насмешка. — А не слишком ли много наглости?
— Если это позволит мне защитить свою клиентку, то я готов задрать планку на любую высоту, ваша честь, — со всем уважением в голосе парировал я.
— Что ж. Ладно. Удивите меня.
— Завтра, когда начнётся заседание, уважаемый господин прокурор заявит нового свидетеля. Он не подаст документов на него ни вам, ни нам, представителям защиты. Естественно, мы заявим протест, но он будет увиливать. Скорее всего, скажет что-то вроде того, что свидетель был обнаружен им внезапно и у него просто не оставалось времени, чтобы оформить всё так, как следует. Или же, что более вероятно, сошлётся на необходимость немедленного допроса из-за принципа «пока свидетель доступен».