— Мы не хотим, чтобы это поспособствовало формированию неправильного образа относительно неё у присяжных, — спокойно произнёс я, глядя ему в глаза сквозь стёкла его очков. — Желание нашей подзащитной добиться справедливого решения в отношении себя не означает наличие преступных намерений.
В десятку. Боже, мужик — кремень. Ни единый мускул не дрогнул. Но эмоции его выдавали. Я был прав.
— Это, интересно, каким таким образом? — произнёс он, сдерживая рвущиеся наружу эмоции.
— Просто мы стараемся предусмотреть все возможные опасности для нашей подзащитной, — с мрачным удовлетворением бросила ему в лицо Марина, даже не пытаясь скрыть своего довольства.
И Стрельцов это заметил.
— Ваша честь, это просто…
— Ходатайство удовлетворено, — перебила его судья, бросив в мою сторону короткий взгляд. — Я запрещаю сообщать любые упоминания о предложенных обвиняемой сделках со следствием. Обвинению это понятно?
— Да, ваша честь, — поморщился прокурор.
— Благодарим, ваша честь, — сказал я, чуть склонив голову в знак благодарности.
— На этом всё?
И при этом смотрела прямо на меня, словно ожидала, что я сейчас что-нибудь скажу.
А не скажу. Да, вот такой вот я гад. Ещё не время. Нужно ещё немного…
— Что ж, тогда, раз с этим покончили, думаю, мы можем начать. Можете вернуться на свои места.
Мы так и поступили. Проходя мимо Яны, я не удержался и подмигнул ей, получив в ответ короткую, полную надежды улыбку. Заодно перед тем, как усесться на свой стул, нашёл глазами Петра. Репортёр сидел на одном из дальних рядов, держа в руках смартфон.
Судья дождалась, пока мы займём свои места, и только после этого объявила заседание открытым…
— Ваша честь, — сразу же встал прокурор, едва отгремело эхо от удара судейского молотка. — Я хочу заявить нового свидетеля.
— Протестую ваша честь, — тут же встала Марина. — Защита не получала уведомления о том, что обвинение хочет представить нового свидетеля…
Я не обращал на неё внимания. Вместо этого сидел и смотрел на Стрельцова. Ну же, давай. Скажи это. Я же знаю, что других вариантов у тебя нет. Если я вконец не разучился разбираться в людях, то уверен, что против закона ты не пойдёшь, а значит…
— Ваша честь, к сожалению, я не мог сделать этого по объективным причинам…
— Это по каким же? — резко перебил я его, даже не потрудившись встать со стула, и успел мельком заметить скользнувшее по его лицу злое выражение.