Зима, любовь, экстрим и хаски

Как бы я не любила “Медвежий угол”, это теперь не моя головная боль. Но я могу помочь сделать это место волшебным. Потому что я знаю его душу. Я знаю его тайны. Каждую тропинку, каждую кочку.

Я знаю места, где дышится так легко и сладко, что кружится голова.

– Воронцова! Ты там живая? – с сомнением спросил Царевич и помахал перед моим носом здоровенной перчаткой. – Там Святослав и Катька уже из большого дома вышли. У Свята на лбу камера, кстати.

– И не только у Свята, – заметила я. – Похоже тур будет реально экстремальным.

– Да ладно тебе! Нормальные же ребята.

– Отец прислал? – спросила я.

– Отец… – протянул Даниил и задумчиво посмотрел на гостей.

– Не сходится? – уточнила я.

– Все путем, Зоя! Бегом за остальными снегоходами, а то Оленев орать будет.

– Будет, – согласилась я.

По снегоходам рассаживались долго. Сначала Иван провел тщательный инструктаж, въедливо и нудно проверил на каждом шлем, прикреплен ли ключ зажигания к куртке на случай падения в сугроб, все ли надели перчатки. Потом выяснилось, что в компании Святослава два оператора, Владимир и Гарик. Причем Владимир планировал ехать весь маршрут за рулем и снимать лобной камерой, а Гарик – пассажиром. Ваня тут же переволновался и решил, что Гарик поедет с ним, на случай непредвиденных ситуаций. Катю отправили к Святославу, а с Владимиром поехал его сын, Никита.

Первыми вышли на маршрут Иван и Гарик, следом Свят с Катей, потом Владимир. Мы с Царевичем шли замыкающими. И наша миссия была простой – смотреть, чтобы никто не потерялся.

Вдоль реки мы шли ровно. Я сбавила скорость, чтобы держаться немного в стороне и иметь место и время для маневра. Все было хорошо, пока на одном из поворотов нас нехило тряхнуло, и Царевич прижался к моей спине, крепко ухватив за талию руками.

Глава тринадцатая

Даниил

Страшно.

Ну вот правда.

Крайне опрометчиво с моей стороны – взять и отдаться в руки мелкой девчонки, которой едва ли хватит веса удержать снегоход. Но не мог же я сказать Оленеву, что я не поеду.

Бред полный.

Тем более, что Святослав был настроен серьезно, и я не мог, действительно не мог, остаться в “Медвежьем углу”.