– А есть за что? – юноша по-прежнему смотрел перед собой.
Агата не знала. Она вообще ничего не знала. Убежать от мамы, а потом – и от тети Лизы оказалось непросто.
– Что у тебя с Алей?
– Ничего. Мы друзья, – Пашка снова пожал плечами и добавил тихо, – лучшие друзья.
– А что по этому поводу думает Аля?
– Ничего не думает, – огрызнулся Пашка и засопел сердито, словно Снежок, загнанный собаками на шкаф.
– А Аля думает так же? – повторила Агата.
– Ты не отстанешь?
– Если очень попросишь…
– Аля считает иначе… – Пашка тяжело вздохнул, – но она не Эльза. Она другая.
– Лучший друг. Я поняла, – Агата противно захихикала, изображая Елисея.
Паша вымученно улыбнулся.
Дождь пошел после обеда. Мелкий, колкий, несмелый, он сменился отголосками гулкой грозы, что неслась к острову с запада. Дядя Александр с тревогой вслушивался в прогноз погоды, который передавали по радио.
– Дождик – это всегда к счастью, – заметила тетя Лиза, бросив на племянницу обеспокоенный взгляд.
«Дождь – это всегда к счастью», – два часа спустя повторяла про себя Агата, глядя, как украшенную лентами праздничную арку трепал бессовестный ветер.
Дождь то и дело прекращался и начинался снова. Темное небо вспыхивало зарницами, и где-то вдали громыхала гроза, а море волновалось. Не шумело, не буянило, а просто тревожно билось о покатый, покладистый берег, как будто хотело дождаться наконец ответа: да или нет…
Да или нет?
Агата куталась в синюю Пашкину штормовку, наброшенную поверх свадебного платья, и изо всех сил старалась не дрожать особенно явно. Дядя Алекс неодобрительно покачал головой и в сотый раз предложил плед. Она отказалась, конечно.
Платье было милым. Кукольно милым. Не стоило даже и надеяться, что мама и тетя Лиза и в этом важном вопросе предоставят ей право голоса, – не предоставили. В кипенно-белом платье с пышной юбкой длиной чуть выше колена и рукавами-фонариками Агата казалась себе зефиркой.
Ужас…