Он. Она. Другая

— Как ты? Как дела? — эти слова сами срываются с губ.

— Я? Прекрасно, — усмехается, а глаза сияют. Внезапно для меня становится очевидным, что она не только изменилась внешне: похудела, а цвет волос ей идет даже больше, чем черный.

— Рад за тебя. Честно, — последнее слово вылетает на автомате и непонятно откуда. С чего мне врать ей?

— Спасибо, — сдержанно отвечает она. — Нафиса, дадака хочет с тобой поговорить.

— Не хочу, — слышу за кадром голос дочери и вмиг холодею.

— Нафиса, так нельзя. У него сейчас перерыв, он специально звонит для тебя. Возьми, пожалуйста, — просит Сабина.

— Нет, — капризничает она, а в моей голове уже столько разных нехороших мыслей крутятся.

— Нафиса, дочка, что случилось? Я как раз хотел тебе рассказать про подарок, который тебе отправил, — говорю правду, потому что из Будапешта отправил ей коробку с куклами, сладостями и разными мелочами.

— Прости, пожалуйста, Таир, она убежала, — в кадре появляется бывшая жена и удрученно смотрит на меня.

— Почему она так себя ведет? — напряжение во мне зашкаливает, но Сабина только вздыхает.

— Вчера был утренник в честь Дня защитника Отечества и Дня Победы. На него приглашали только пап.

Теперь уже я глубоко вздыхаю и шумно выдыхаю через нос. Запрокинув голову, молчу несколько секунд, понимая, что произошло.

— Я пошла на утренник, но Нафиса уже была без настроения. Потом она сказала, что другие дети спрашивали, почему у нее… — Сабина останавливается, потупив взор, — почему у нее нет папы и почему папа никогда ее не забирает.

— Сабин, — выдавливаю из себя ее имя, но не могу продолжать дальше. Галстук сдавливает шею, душит, перетягивает кожу. Расслабляю его, чтобы дышать стало легче.

— Таир, я говорила с ней, объясняла, что ты работаешь за границей и любишь ее. Просто одни дети жестоки, другие чувствительны.

— С каждым днем она отдаляется от меня, — озвучиваю ей свои страхи, потому что вижу в ее глазах сострадание, которого не заслуживаю за все, что ей сделал. Я верю, что Сабина никогда не пойдет на подлость и никогда не станет настраивать дочь против меня. У нее душа чистая.

— Просто ты уехал именно тогда, когда она стала более осознанной. В три она еще мало что понимала. А сейчас наша дочь иногда выдает такие вещи, до которых я бы сама не додумалась, — украдкой улыбнувшись, говорит Сабина. — Могу тебе предложить только одно. Запиши видео для нее. Скажи, как ты ее любишь, как скучаешь и еще что-нибудь хорошее. А ей его покажу.

— Думаешь, это поможет?

— Не знаю. Попробуй. Нафиса отойдет. Ей просто нужно время.

Время…Нам всем оно всегда нужно. И всегда его не хватает. И всегда ты пытаешься ухватиться за него, а оно утекает безвозвратно как песок сквозь пальцы.