Школа. Никому не говори 2

– Что случилось?!

– Вон, на берегу, змея лягушку ест!!!

Денис направил фару на плиту. Точно: у самой кромки воды гадюка медленно заглатывала пойманную лягушку, ещё трепыхавшуюся в попытке спастись.

– Да, вижу. Странно. Ни змеи, ни лягушки не должны вылазить в собачий холод! В воздухе морозом тянет. А они охоту устроили – в декабре, за две недели до Нового года! Аномалия какая-то… Ладно, ну их! Поехали.

Взревел мотор, мотоцикл развернулся и вскоре исчез в темноте улиц.

Глава 14.

«Какая же я страшная! Как пугало… Это ж надо родиться настолько некрасивой!» – думала Люба, разглядывая себя в зеркалах, что висели над питьевыми кранами в небольшом тамбуре перед школьной раздевалкой.

У 10 «А» не было английского. Нового учителя для первой группы на замену уволившемуся до сих пор не нашли, а у второй группы пожилая англичанка ушла на больничный. Класс расползся по школьной территории, словно выводок тараканов. Кто-то сходил покурить в туалет несколько раз, кто-то топтался на улице, дыша свежим воздухом, кто-то отирался в столовой, а кто-то без дела слонялся по коридорам, дурачился и мешал сидевшим в кабинетах учиться.

«Морда плошкой! Щёки как у бульдога, а брови на брёвна похожи! Лучше яркие карие глаза, а не эти блёклые серые! И волосы тусклые! Ну что за цвет такой?! Фу! Плечи слишком широкие, бёдра совсем не круглые… Мама права, когда говорит, что я на тумбу похожа», – ругалась она чуть ли не плача. Взгляд скользил, цеплялся и видел одни недостатки, уродство. Люба с незапамятных времен свято уверовала, что некрасива, – комплименты пролетали мимо девичьих ушей. Поспелова игнорировала добрые слова, не веря ни в себя, ни другим.

Причина разразившегося ядовитого самокритиканства крылась в следующем: на перемене Поспелова пошла в туалет и под тополями увидела Сэро с Камиллой.

Утро понедельника оказалось атмосферным. На улице сквозь бежавшие редкие облака иногда выглядывало солнце, температура поднялась до + 10º после морозной ночи, осадков несколько дней не было, земля подсохла – и старшаки повалили тусить на лавочках. Лавочки представляли собой трёхметровые мощные брёвна со стёсанными округлостями, поставленные на металлические подпорки между стволами тополей. Располагались брёвна по всем четырём сторонам огромной площадки внутри школьного двора. Разумеется, едва погода шептала быть хорошей, лавочки облеплялись средним и старшим звеном, словно варенье мухами. Особенно популярными являлись те брёвна, что были неподалёку от туалета (между болтовнёй бегать курить удобно).

Именно на ближней лавочке к туалету школьница и увидела – среди сновавших шумных ровесников – Сэро. Он сидел и смеялся, а Камилла стояла рядом, аккурат между его ног, прижималась, обвив руками его шею.

Это зрелище стало для Поспеловой ударом ниже пояса. Она искренне восхищалась Сэро, его свободой, яркой красотой, уверенностью. Куртка глухого красного цвета с огромным белым орлом, вышитым на спине, сводила с ума и вызывала жгучую зависть, смешанную с восторгом. Девочка любила осторожно наблюдать за парнем, и по-доброму, с легкой грустью ревновала его к поклонницам. Поспеловой он чётко обозначил место, да она губу и не раскатывала. Красавицам можно флиртовать и на что-то рассчитывать – на то они и красавицы. К повесе вопросов не возникало.

Мама часто говорила: «Дочка, помни, мальчикам можно всё! Спать с кем попало, гулять до свадьбы, обнимать кого захочется. Всегда сходит с рук! Они не беременеют, за репутацию дрожать не надо. А вот девушкам нужно быть осторожными, прежде чем уши развешивать на сладкие слова! Честь обратно не вернёшь! Мужику что? Посмотри на курятник: петух залез, своё получил, отряхнулся, а курица потом мучается, яйца несёт да цыплят высиживает! Доля женская одинакова что у животных, что у людей. Парню к свадьбе приветствуется опыт. А вот будущая жена должна быть безвинна».

Гульки и популярность в женском кругу добавляли Ибрагимову дополнительные очки в Любиных глазах – он же мальчик! И круто, что желанный другими. Как не хотеть такого красивого? Поспелова сверстниц понимала.

Но спокойное отношение к поклонницам на Камиллу не распространялось. Девочка помнила слова Сэро, что он с Виноградовой не встречается. «Зачем тогда её подпускаешь? Просто пользуешься? Камилла не дурочка и цену себе знает! Её нельзя поматросить и бросить. Она заведёт отношения только серьёзные! Значит, наврал мне? Или влюбился в неё, но по старой привычке наивно думаешь иначе?»

Расстроенная Люба не хотела выходить из туалета, пока не прозвенит звонок на урок. Когда же решилась сбежать из зловонного помещения, то, к разочарованию, обнаружила толпу на том же месте. Тихоня, низко опустив голову и глядя под ноги, шустро втопила мимо пресловутой лавки, надеясь проскочить без лишних созерцаний. Но, услышав взрыв хохота, не удержалась и посмотрела. Камилла сладострастно лепилась к сидевшему на бревне юноше и длинными пальчиками ворошила-причёсывала его угольно-чёрные пряди. Сэро из-за спины брюнетки увидел проходившую мимо Поспелову и посмотрел ей прямо в лицо. Люба мигом отвернулась.

До окончания второй четверти оставалось полторы недели. Школу украсили к Новому году. Окна облепили снежинками, вырезанными из бумаги. С потолка в коридорах и кабинетах свисал серебристый дождик. На занавесках, шкафах, полках, между горшками с комнатными цветами набросали разноцветную мишуру вперемешку с ватой. Но на улице зимой и не пахло. Декабрь, скорее, напоминал начало апреля средней полосы России, чем суровый снежный месяц из русских народных сказок. У стенда висело расписание утренников и вечерних дискотек. Девочки рьяно обсуждали, как будут выглядеть, что наденут. Настроение праздничное – все были в предвкушении зимних каникул и в ожидании чудес.

Люба не чувствовала приближения Нового года. Она не любила праздники. Гостей на Солнечном 27 не будет, родители пожуют салаты, посмотрят обращение Президента, посплетничают и лягут спать в час ночи. Дай Бог чтобы мама ругань не устроила!

Сорок минут отсутствовавшего урока надо было как-то провести. Чёрт! Книгу Поспелова не прихватила, а библиотека закрыта на санитарный день. Топтаться в коридорах девочка не желала. Везде торчали малочисленные группки нелюбимых одноклассников. Люба вспомнила про восточный проход, пошла туда и не прогадала. Она села на ступеньки и открыла учебник по литературе. Одиночество длилось недолго, всё-таки не она одна знала о перекрытом закоулке.