– Это мне, – сказал Даня и забрал один значок, – а этот твой.
Он приколол значок себе на футболку и, заметив, что я ничего не делаю, забрал у меня второй и прикрепил на мою больничную пижаму.
– Ну круто же! – настаивал он.
– Круто, – отозвалась я, после таблеток еще не готовая в полной мере радоваться.
– Мы с тобой команда, – объяснил он. – А это наши талисманы. Понятно?
– Понятно.
Спустя несколько месяцев начались тренировки.
Тело, отвыкшее от нагрузок, долго сопротивлялось. Даня терпеливо помогал мне, поддерживал в обоих смыслах – говорил, что я сильная и справлюсь и, когда ногу все-таки клинило, старался не дать мне упасть на пол. Но я падала. Снова и снова. Иногда Даня просто не успевал меня поймать, а иногда я сама отталкивала его.
Мне хотелось танцевать как раньше. Даже лучше, чем раньше.
Но в большинстве случаев я не могла даже просто
Я последняя осознала, что придется бросать танцы. Сначала это поняли все вокруг. Потом тренер. Потом мама с Даней. И только потом я.
Но до этого момента он продолжал со мной тренироваться – сколько я хотела и могла – и отказывался искать новую партнершу. Тренер ничего нам не говорила, разрешала приходить в класс, заниматься с другими учениками или без них, даже сделала нам дубликат ключа на случай, если ее не будет в спортшколе.
И когда я упала в очередной раз, – Даня пытался меня поймать, но не успел, – что-то вдруг поменялось. Оборвалось внутри меня.
Мне надоело.
Я лежала на полу и думала о том, как притворялась последние месяцы. Постоянно, безостановочно притворялась. Что приду в норму, что смогу танцевать.
– Ушиблась? – спросил Даня, бросившись ко мне. – Сильно?
Я подняла на него глаза.
Я и раньше замечала, как он смотрел, когда тело переставало мне подчиняться. Он жалел меня, я видела. И боялся моих падений гораздо больше, чем я сама.
– Лайм, – позвал он и коснулся моего локтя. – Чем ударилась? Давай я за льдом схожу?
– Я сюда больше не приду, – сказала я.