Месяц на море

– А ты какая-то странная сегодня. Тебя на работе либо отругали, либо похвалили. Но в любом случае ты не знаешь, как к этому отнестись.

«Удивительно, попал в точку. Я не знаю, как отнестись к сексу с Лушниковым. Выглядело это непристойно, но я получила удовольствие», – подумала про себя Архипова.

– Скорее меня похвалили. И скорее всего, мне это льстит, – сказала она и залпом выпила вино. – Отличное вино. То что надо.

Остаток вечера они провели на кухне, вспоминая, что было дефицитом в годы их молодости. Архипова то и дело поправляла халат, сползавший с плеча и обнажавший грудь. Колесников как ни в чем не бывало предавался воспоминаниям.

– О, ты помнишь эти банки с индийским растворимым кофе?! Это же пить нельзя было. А пустые банки ставили на плиту и бросали туда обгоревшие спички. Или исландская сельдь? Нет, сельдь в винном уксусе. Я, помню, на базе целый ящик отхватил. Принес домой – все соседи завидовали. – Колесников улыбнулся с удовольствием. – Ну, мы с женой, конечно, некоторым по баночке-другой подарили.

Архипова слушала и не могла придумать, чего бы такого сказать. Дело в том, что она не знала о дефиците. В детстве ее родители занимали высокие должности, и у них в доме всегда был достаток. В юности, когда их бросил отец, у них иногда денег не хватало даже на то, что спокойно лежало в магазине – консервы «Завтрак туриста», килька в томате или мука. А когда Александра пошла работать, то умудрилась трудиться в двух местах и еще чуть заниматься спекуляцией. Вещи подрастающей дочери она продавала знакомым, благо вещи были импортными. А потому деньги появились, и Архипова могла доставать и покупать что угодно.

– Знаешь, я помню, что хороших товаров было мало, но у нас в доме с ними не было проблем.

– Это как? – удивился Колесников.

– Я могла купить очень многое. Хорошо зарабатывала. На двух работах.

– Так тогда же пальто приличное купить было нельзя.

– Брось, у меня и у мамы были прекрасные австрийские вещи. И пальто, и плащи. А дочку одевала как куклу. Конечно, были и другие времена. Они позже наступили. Когда мама заболела. Но тогда уже было не до дефицита, тогда лекарства доставали.

– Да, – Колесников помрачнел, – и такое было.

– Слушай, давай спать ложиться. Завтра суббота, мы с тобой поедем погулять. Ты куда хочешь?

– Я? В Коломенское.

– В заповедник?

– Нет, там есть один уголок… Там я как-то жил. Воспоминания. Хотелось бы посмотреть, как там теперь.

– Договорились, завтра поедем в Коломенское. Спокойной ночи.

Утром Архипова на кухне никого не обнаружила. Было тихо, чисто, светило солнце, свежий ветерок крутил у подоконника легкую занавеску. Александра включила чайник, достала чиабатту и тихонько постучала ею об стол. Стол зазвенел, от чиабатты откололся кусочек. «Дошла до кондиции!» – обрадовалась Александра. Он достала миску, разбила в нее яйцо, добавила молоко, быстро все взбила и погрузила туда хлеб. Как только чиабатта размокла, острым ножом Архипова порезала ее на ровные ломтики и бросила на раскаленную сковородку. Потом она достала сливочное масло, свежую редиску, огурец и абрикосовое варенье. Золотистые ломтики Александра выложила на тарелку, налила себе чай с молоком и принялась завтракать. Вскоре со стороны прихожей послышался шум. Архипова подскочила.

– Кто там?

– Это я, – голос Колесникова звучал буднично.