Месяц на море

Зал рассмеялся в ответ на ее реплику. А еще зал перешептывался, разглядывая ее. Кое-кто громко говорил: «Я ее видела, на набережной…» Кто-то вслух обсуждал платье: «Шикарное, но обтягивает…» Архипова вдруг увидела отчетливо глаза людей, сидящих в первых рядах. Такие глаза бывают у детей в зоопарке. «Это и есть зоопарк! Люди сюда пришли за впечатлениями и пищей для разговоров», – смогла подумать Александра. И тут же поняла, что эти все голоса, шепот зала сливаются в один гудящий шум. И этот шум на мгновение оглушил ее. «Я так петь не смогу!» – пронеслось у нее в голове.

– Дорогие друзья, прошу вас, тише! Дайте возможность нашим музыкантам сыграть вступление одной замечательной песни. И если вы сочтете нужным, пойте вместе с нами.

– Будем петь, будем, начинайте! – закричал кто-то.

– Вот и отлично, – Архипова оглянулась на музыкантов. Гитарист Слава подмигнул ей ободряюще, и они заиграли.

Вот если бы людей отправляли в командировку на Луну, то Архипова, наверное, так же себя чувствовала по прилете, как она сейчас чувствовала себя на сцене. Пространство как-то ухитрялось изменяться каждую минуту – то ей зал казался небольшим, то огромным, то мало было зрителей, то много. То ей казалось, что к ней враждебно настроены, то вдруг она чувствовала, что ею любуются. Все это происходило в ее душе и голове. А на самом деле люди, собравшиеся в этом театре, с удовольствием смотрели на красивую женщину в потрясающем платье удивительного оттенка. Платье ее обтягивало, но выглядела она изящно, несмотря на бедра и общую полноту.

И песню, которую она выбрала, приняли «на ура». Но нужно было время, совсем небольшое, чтобы зрители поняли, что эта статная женщина в облике классической певицы выбрала такую песню. Но как только это время прошло, зал заревел и принялся подпевать. Сначала это были задние ряды, потом включились средние, а передние просто пошли танцевать. Архипова уже совершенно не волновалась, она делала паузы, вспоминая, как их делал любимый певец, она подпрыгивала, размахивала руками. Александра совершенно освоилась, получая удовольствие и от песни, и от реакции зала, и от себя. В какой-то момент она оглянулась на музыкантов и поймала взгляд гитариста Славы. Он кивнул ей, как кивает артист артисту – одобрительно и с пониманием – мол, показываешь класс! Это еще больше раззадорило Архипову, и она вышла на край сцены, наклонилась вперед, хлопая в ладоши. Когда закончился проигрыш, она запела последний куплет, подпрыгивая и выбрасывая вверх руку. В этот момент ее нога неловко скользнула по мокрой деревянной половице сцены, и Архипова… упала. Упала она так, что ее маленький каблук попал в расщелину, застрял там, вывернув ногу неестественным образом. Александра уронила микрофон, изо всех сил старалась поправить задравшийся подол платья и почти потеряла сознание от боли. Она только помнила, что кто-то вскочил на сцену, заорал громоподобным голосом: «Скорую, мать вашу! Скорую!» Потом ее подхватили на руки и понесли. От боли она не могла говорить, но глаза открыла и увидела знакомо-незнакомое лицо.

– Вы кто? – спросила она.

– Дед Пихто! – ответили ей и добавили: – Ты глаза закрой, закрой, сейчас тебе обезболивающее дадут, и сразу легче станет.

Архипова отчего-то сразу поверила и этому знакомому незнакомцу, и его голосу. Она закрыла глаза и открыла их только через сутки.

Эпизод восьмой. Короткий

Пахло малиной. «Мне кто-то заварил сушеную малину», – подумала Архипова и попыталась вспомнить, с кем она беседовала об этой самой малине.

– Пить хочешь? – спросил мужской голос.

– Хочу, – сказала она. Собственный голос ей показался глухим и низким.

– Вот. Давай, тихонько, глотками маленькими. – Кто-то аккуратно поднял ее голову, а к губам поднес чашку. Архипова подумала, что голове очень уютно в этой большой ладони. Она сделала глоток и наконец повернула голову.

– Вы?! – изумилась Александра и дернула ногой. Нога резко заболела.

– Я, – сказал сосед Николай, – а вот ногой тебе двигать нельзя. Через два дня снимут шину, или как это называется, и тогда можешь хоть танцевать.

– Вы откуда здесь? – спросила Архипова, морщась от боли.

– Ну, я… Проходил мимо… – Николай сделал невинное лицо.

– Зачем врете. – Архипова вдруг вспомнила, как она пела. – Вы же на сцене тогда были. Когда я шлепнулась. Вот ведь позор.

– Был на сцене. И теперь очень рад, что оказался на этом «душном» мероприятии. Вам как-то удалось его оживить, привнести нотку гламура и цирка одновременно.