Осколки грёз

– Что за цирк ты устроил? Зачем ты привел нас сюда? – Энтони возмущенно окинул меня коротким взглядом. – Этот придурок сам набросился на меня.

– Я ничего не устраивал, в отличие от вас двоих. В данный момент мне приходится быть свидетелем этого цирка уродов. Захотели отстранение прямо перед финалом?

– Чем ты лучше нас? – вмешался я в разговор.

– Что, прости?

– Хочешь сказать, что забыл тот случай, когда забухал прямо посреди недели и подвел парней?

– Спасибо, что напомнил про него, Стэн. К твоему сведению, вы оба сидите здесь только потому, что я не сдал вас мистеру Нельсону, – раздраженно ответил он. Скулы на его лице стали острыми, как нож, руки постепенно перекатывали серебряное кольцо на пальце.

– Зачем? Решил сделать одолжение?

– Не хочу, чтобы вы повторили мои ошибки, – Дерек ответил так, будто пытался пробрать нас с Энтони на слезу, но вышло у него это довольно несуразно. – Мы шли к этому полгода, а теперь, когда мы почти у цели, вы решили все разрушить? Че вы пялитесь? Если вас это не устраивает, валите на хрен отсюда!

Парень ударил кулаком по столу, после чего оглядел всех вокруг. Принеся извинения, вновь продолжил, как мне показалось, бессмысленный разговор:

– Оставьте свои личные проблемы и выходки при себе до объявления команды победителей. Я все сказал. Завтра тренировка в восемь утра. Энтони, свободен.

Парень что-то пробурчал себе под нос и тут же вышел прочь из бара.

– Ничего не хочешь мне объяснить?

– Что именно?

– В последнее время ты ведешь себя максимально странно и неуравновешенно. Проблемы с препаратами?

– Нет. Принял слишком большую дозу, слегка не рассчитал, – сухо ответил я другу, вновь умалчивая детали. Я смотрел сквозь фигуру парня стеклянными глазами. Казалось, что Дерек был лишь плодом моего воображения, но это не так.

– Надеюсь, такого больше не повторится.

После небольшой задержки Дерек встал из-за стола и молча направился в сторону наших комнат.

Пару минут я находился наедине со своими мыслями, что, не переставая, пожирали мой рассудок. Кто бы мог подумать, что в один день все может буквально взорваться, стать ядерной бомбой, раздирающей тебя на части. Мне нужно было выпустить гнев. Любым способом. Сейчас или никогда.

Решительными шагами двинулся по коридору налево и завернул в мужской туалет. Руки тряслись в преддверии возвращения страшного сна. Все внутри меня кричало от боли, ненависти. То, что я так долго держал в себе, снова стремилось выйти наружу. Отражение в зеркале говорило само за себя. Глаза, слегка опухшие от пары соленых капель, едва могли раскрыться наполовину. Волосы в беспорядке покрывали бо`льшую половину лица. Веснушки, что были россыпью разбросаны на щеках, заметно почернели. Возможно, так казалось из-за плохого освещения. Грубый шрам под губой вновь напоминал о «любви» отца, что когда-то отбросил меня в сторону кухонного гарнитура, где самым чудесным образом я сумел задеть консервный нож.

Первый удар пришелся по стене и стал для меня мучительной пыткой. Жжение в кистях отдавало прямиком в мозг. Второй удар смягчил утрату беспомощности и только разогрел во мне давнее желание выплеснуть боль. Третий удар сопровождался криком о помощи, я разбил в кровь костяшки. Они пульсировали и покраснели от постоянных толчков. Так продолжалось раз за разом, пока изнеможенное тело не начало стекать по стене на пол, как следы от капель алой крови. Я ненавидел себя и свою жизнь. Устал бороться с этим. Было сложно смириться со своим бессилием перед всей ситуацией.