Нечестная игра

22
18
20
22
24
26
28
30

Не было ни прелюдии, ни игривого подшучивания, ни сексуальных костюмов. Я не остановился, чтобы снять с нее свитер. Она не просила меня рассказать ей, что произошло. Моя потребность в Джемме в тот момент была животной, и я едва успел надеть презерватив, как оказался внутри нее.

Она захныкала от этого ощущения и раздвинула ноги, чтобы обеспечить больший доступ. Я снова уткнулся лицом в ее шею, а затем сжал руками ее бедра и изогнулся, медленно наполняя ее, покачиваясь взад-вперед.

Мое тревожное дыхание сменилось на страстный, ноющий огонь, который во мне вызывала только Джемма и который так мне нравился. Она обвила ногами мою талию, руками – шею, целуя меня и удерживая мой взгляд, пока я ублажал нас обоих.

Время застыло.

Не было ни музыки, ни слов, ни смеха. Лишь симфония города, все еще гудевшая за окном. Я перевернул нас на бок. Она слабо вздохнула, а из меня вырвался голодный стон, когда я обнял ее сзади, двигая бедрами. Одной рукой я скользнул между ее ног, чтобы потереть клитор, а другой нежно потянул за сосок под свитером.

Каждый стон облегчал боль. Каждый вздох убирал неуверенность. Каждый раз, когда я наполнял ее и она сжималась вокруг меня, я дышал немного легче, беспокойство немного спадало.

Казалось, прошли часы, пока мы катались по этим простыням, – она забиралась на меня сверху, чтобы медленно оседлать, после чего ложилась на живот, позволяя мне взять ее сзади. В итоге она тихо кончила – и только ее учащенное дыхание и сжатые в кулаки руки на простынях давали знать, что она достигла кульминации.

И я кончил следом, так же тихо, покусывая ее сзади за шею, когда достиг своего освобождения.

Я не пошевелился, чтобы снять презерватив, просто снова перекатил нас, пока не оказался в ее объятиях. Наша кожа ощущалась гладкой, а груди вздымались от тяжелого дыхания. Я целовал ее шею, плечи, волосы, а также прижимал крепче к себе, желая, чтобы нашелся способ притянуть ее ближе, устранить все пространство между нами.

Она пришла.

Я сказал ей, что она нужна мне, и в два часа ночи она ответила. Она пришла. Лежала рядом, когда я больше всего в ней нуждался, и даже не спросила почему.

Мое сердце сжалось совсем по другой причине, чем до этого, и я прижал ее крепче, качая головой. Я не мог поверить, что она настоящая.

Не мог поверить, что она моя.

– Док уезжает, – прошептал я через мгновение, слова вырвались из меня так, словно я впервые произнес что-то за много лет.

Джемма сначала напряглась в моих объятиях, но потом придвинулась ближе, покачивая бедрами, чтобы еще теснее прижать нас друг к другу.

– Он уезжает и хочет оставить бар мне. Или, если откажусь, продать его и дать мне денег, чтобы я мог делать все, что захочу. – Я вздохнул, а Джемма слушала, лениво рисуя пальцами круги на моих руках, которыми я ее держала. – Я не знаю, что делать, Джемма. Я не хочу, чтобы он уезжал.

– Понимаю, – прошептала она. – Тебе не обязательно принимать решение сегодня.

Джемма перекатилась в моих объятиях, и ее глаза нашли мои в тусклом освещении квартиры. Она провела рукой по моему лицу, а затем обхватила его, касаясь большим пальцем челюсти.

– Я здесь, – сказала она. – Я рядом.

Я кивнул, притягивая ее к своей груди и каким-то образом находя способ прижать ее крепче, чем раньше. Моя грудь снова заболела, но на этот раз от благодарности, которую я и не надеялся ощутить.