Игровая площадка для грешников

Напившись вдоволь воды, я обернулась на дом, откидывая с глаз мокрые волосы и пытаясь понять, есть ли кто-нибудь дома. По большей части эти дома были местами отдыха, и, учитывая, что февраль только начался, велика была вероятность, что многие из них будут пусты. Но с учетом того, что в этих домах были установлены самые современные сигнализации, для меня это было плохо.

Ближайший ко мне дом, казалось, был полностью заперт, поэтому я двинулась дальше, хлюпая в своей мокрой и испорченной одежде, а песок прилипал ко всем частям моего тела, пока я шла к следующему дому дальше по пляжу.

Небеса, должно быть, улыбались мне сегодня, потому что, помимо того что они позволили выкарабкаться моей заднице из могилы, они одарили меня благословением ленивой сучки, которая оставила свое белье висеть на ночь.

Я с тоской застонала, направляясь трусцой к огороженному двору, бросив взгляд на дом, которому он принадлежал, чтобы проверить, не смотрит ли кто-нибудь в мою сторону, прежде чем перепрыгнуть через забор и подойти к сухому белью, которое развевалось взад-вперед на морском бризе.

Мужские носки, боксеры, простыня — бинго! Кроваво-красное бикини висело на веревке рядом с симпатичными джинсовыми шортами, которые, казалось, шептали: засунь в нас свою задницу под звуки волн, разбивающихся о берег. И кто я такая, чтобы не побаловать свою задницу тем, чего она так сильно хотела?

Я кинула кроссовки, сбросила рваные джинсы, трусики, укороченный топ и лифчик и осталась в чем мать родила, позволяя дельфинам полюбоваться моей задницей, если им захочется выпрыгнуть из океана, чтобы поглазеть. К сожалению, полотенец не было, поэтому я обошлась простыней, молча извинившись за то, что использовала ее, чтобы вытереть песок между ягодицами, но девушка должна делать то, что должна делать девушка. И я была уверена, что, если бы домовладелец знал, какой у меня был день, он бы меня простил.

Я надела — о, да, детка — дизайнерское бикини и быстро отрегулировала завязки, чтобы зафиксировать девочек, прежде чем натянуть шорты. Они были немного тесноваты. Ладно, возможно, из-под них выглядывала большая часть ягодиц, чем была прикрыта, но нищим выбирать не приходится, и, по крайней мере, они не были мокрыми. Я выудила двадцатку из кармана своих испорченных джинсов и с самодовольной ухмылкой сунула ее в топ бикини. Наконец, я сняла с бельевой веревки модный белый кружевной кардиган-кимоно и натянула его, чтобы завершить смену наряда. Для меня этот образ был немного в стиле бохо, но я считаю это победой.

Я схватила свою мокрую одежду и направилась обратно со двора, перепрыгнув через забор, прежде чем побежать вверх по боковой стороне дома к маленькой улочке за ним.

Я не сбавляла темп, пока не оставила пляжный домик позади, затем выбросила свою испорченную одежду в соседский мусорный бак дальше по улице, оставив кроссовки и снова повесив их через плечо на случай, если не смогу найти замену.

Я прошла еще около мили, прежде чем наткнулся на дом с припаркованной у входа машиной и нервным парнем, который кидал вещи в багажник, пока его ребенок кричал на него с крыльца.

Маленькому паршивцу на вид было лет девять, он пинал свой скейтборд на улице и позволял ему катиться обратно к нему с недовольным выражением лица.

— Я не хочу шоколадное, я хочу ванильное! — закричал он с красным лицом, свирепо глядя на своего отца, который выглядел так, словно куда-то спешил.

— Я же сказал тебе, Бенни, у меня нет ванильного, — сказал отец. — Как насчет того, чтобы заехать перекусить блинчиками на обратном пути? Ты можешь помочь мне забрать твои сумки из твоей комнаты?

— Я тебя ненавижу! — закричал ребенок, а отец бросил на меня извиняющийся взгляд, даже не взглянув на меня по-настоящему, и поспешил обратно в свой дом, покачав головой, в то время как сопляк закатил истерику.

Как раз когда я подошла к нему, из кустов выскочила маленькая белая собачка с коричневым пятном над глазом, с надеждой виляя хвостом, приближаясь к ребенку, словно думала, что получит еду или что-то в этом роде. На собаке не было ошейника, и она была достаточно костлявой, чтобы я поняла, что она бездомная. Таких здесь было много: погода всегда стояла хорошая, а летом туристы подкармливали их, и они становились толстыми и упитанными. В той части города, где я выросла, их было не так много, потому что люди едва могли себя прокормить, так что они не собирались ничего раздавать дворнягам.

Малыш заметил обнадеженного щенка и, схватив с земли свой скейтборд, поднял его над головой и, пошатываясь, направился к нему. — Убирайся отсюда, дворняга!

Он замахнулся доской на маленького щенка, который с испуганным визгом отскочил в сторону, а я бросилась вперед, схватила другой конец доски и зарычала на него.

— Почему бы тебе не выбрать кого-то своего размера, ты, маленький засранец? — Потребовала я, держась за доску и свирепо глядя на него, пока он таращился на меня, как будто никто в его жизни никогда не обвинял его в том, что он маленький придурок, которым он явно был.

Я вырвала скейтборд из его рук и ухмыльнулась ему. — Я заберу это, потому что ты дерьмовый человек, — объяснила я. — И, если ты поплачешься об этом своему папочке, я подожду, пока ты уснешь в своей постели, а потом приду, вытащу тебя ночью и выброшу в море.

— Что? — пискнул он, и я поняла, что я взрослая женщина, угрожающая какому-то ребенку. Не самый лучший мой ход, но он был засранцем, и ему нужно было усвоить урок.