Игровая площадка для грешников

Неужели все в этом доме сошли с ума, кроме меня?

— Я перемещу оружие, если тебе от этого станет легче, но она останется, сколько бы ты ни сучился по этому поводу, брат. Спроси меня об этом еще раз, и я заставлю тебя пожалеть об этом, — сказал Фокс убийственным тоном, и затем направился вниз вслед за змеей в нашем доме, а мои руки сжались в кулаки, когда Джей-Джей последовал за ним.

Я побежал за ними на кухню, где Роуг, присев на корточки, гладила своего пса, который лакал воду из миски. Я заметил, что ногти на ее ногах покрашены в разные цвета, как и волосы, и стиснул зубы, проследив взглядом изгибы ее загорелых ног до татуировки с черепом и розами на бедре. За последние десять лет Роуг Истон стала не просто горячей. Она — это гребаные ожоги третьей степени. Она всегда была в моем вкусе, но эта девушка с ее причудливыми волосами, в белой футболке, завязанной на подтянутом животе, и облегающих шортах была просто… блядь. Нет. Я должен был прекратить смотреть.

Я подошел к холодильнику, игнорируя своих друзей, пока Джей-Джей устраивал шоу с вращающимися бутылками в руках, готовя коктейли Фоксу и Роуг. Я взял себе целую бутылку рома, развернулся и вышел прямо через раздвижную дверь во внутренний дворик. Я кипел от злости, когда опустился на один из шезлонгов, не потрудившись включить гирлянды, свисавшие с тента. Я закурил сигарету и курил до тех пор, пока мои легкие больше не могли принимать яд, выдыхая дым, а затем открутил крышку с бутылки рома и сделал большой глоток.

К черту это дерьмо. Фокс собирался завести нас прямо в ту же яму-ловушку, в которую мы попали десять лет назад. Как только у нас начали появляться яйца, эта девушка стала центром войны в нашей группе, которая угрожала навсегда нас разлучить. Когда мы были детьми, это не имело значения. Мы все любили ее как подругу, и когда появились чувства, мы не понимали и не знали, что с ними делать. Но когда половое созревание одарило нас бешеным уровнем тестостерона и мускулами, которые дали нам силу бороться за нее, вот тогда-то и начали образовываться трещины. Я хотел ее так же сильно, как и все остальные. Мы все подталкивали ее к выбору, пытались отвоевать ее друг у друга, но оглядываясь назад, я понимаю, что нам следовало отправить ее восвояси в ту же секунду, когда она встала между нами. Они были моими братьями. И я уже потерял одного из-за нее. Я чертовски уверен, что не собирался терять еще одного. За пределами этого дома у меня никого не было. Эти два парня были всей моей гребаной семьей. И по тому, как они оба смотрели на нее, я знал, что пройдет совсем немного времени, и начнется настоящая заварушка.

Только не в мое дежурство.

Я взял бейсболку, которую оставил здесь раньше, и натянул ее на голову, низко опустив козырек, чтобы отгородиться от мира, откинувшись на спинку шезлонга. Одна сигарета превратилась в три, и, клянусь, я не курил так много с тех пор, как умерла моя мама. Если бог и существовал, то он отстойно выбирал людей, которых забирал из этого мира. Мой отец давным-давно заслуживал смерти, но он победил две волны рака и цеплялся за жизнь, как гребаный таракан.

Очевидно, я унаследовал от него те же гены бессмертия. В прошлом году я получил две пули, и доказательством тому были шрамы на животе. Вот почему я так и не удосужился бросить курить. Фокс был сторонником здорового образа жизни. Но что хорошего было в той жизни, которую мы вели? Я не собирался покидать этот мир из-за смолы в моих легких. Никаких шансов. Однажды пуля пройдет слишком близко к моему сердцу или нож войдет слишком глубоко, и все будет кончено. Я не планировал тратить впустую ту жизнь, которая у меня была. Вот почему, когда мы не работали, я проводил свое время, трахаясь, куря, выпивая и просто живя, черт возьми. Если это приносило мне удовольствие, я превращал это в чертову привычку. А если нет, я старался не иметь к этому никакого отношения.

Джей-Джей понимал это лучше, чем Фокс. Хотя разница между мной и ним заключалась в том, что он был оптимистом, который в свободное время зачитывался порнушкой про мамочек и всегда строил многообещающие, пропитанные солнечным светом планы на будущее. Фокс перестал строить планы даже на ближайшие несколько недель с того момента, как Роуг ушла из нашей жизни. Раньше он был таким… полноценным. Теперь же он был похож на недопитую банку газировки, из которой выпустили всю шипучку. Я изо всех сил старался залечить эту рану в нем, когда Роуг ушла. Но у меня были свои собственные раны, которые нужно было зализывать, и в конце концов мы все пришли к выводу, что лучший способ справиться с нашими шрамами — это перестать говорить о них. О ней.

Кто-то передвинул шезлонг слева от меня, и на него мягко опустилось тело. Я приподнял кепку, разглядывая компанию, о которой не просил.

Роуг лежала, вытянув свои длинные ноги, с пивом в руке. Я едва мог разглядеть синяки на ее лице в темноте, но, когда я затянулся сигаретой, вишенка осветила их, отчего гнев разгорелся в моей груди жарко и мощно. Почему она не назвала нам имя? Прошла целая неделя, а она по-прежнему ни черта нам не сказала. Я бы привязал парня к задней части своего мотоцикла и протащил его по улицам Сансет-Коув в качестве расплаты за это. Но у меня не было возможности выяснить, кто несет ответственность за это, без ее участия. Да и вообще, какое мне до этого дело? Она больше не была моим другом. Она была для меня никем. Тем не менее я убивал ублюдков и за меньшее, чем это, не зная, кому они причинили боль. Мне нравилось изображать карму. Нужна была лишь веская причина, чтобы нанести удар, и я становился самым страшным ублюдком в комнате.

— Ты выбрала не того Арлекина, чтобы беспокоить его, призрак, — пробормотал я, снова надвигая кепку на глаза.

— Я здесь не ради тебя. — Раздался щелчок, когда она включила уличный обогреватель, и от огня в нем разлилось тепло.

— Если тебе холодно, зачем ты вышла на улицу? — Зарычал я.

— Ну, я не заметила, что ты прячешься здесь, как гребаная тень, — сказала она.

Я сел, наклонился к ней поближе и затолкал окурок своей сигареты в ее пиво, от чего он с шипением погас. Ее губы возмущенно приоткрылись, а я встал и уставился на нее сверху вниз. — Почему бы тебе не забрать свою собаку и свои радужные волосы и не убраться нахуй из нашего дома? Возвращайся туда, откуда ты пришла, призрак.

— Это то место, откуда я пришла, придурок, — холодно ответила она, и мой взгляд упал на ключ, висевший у нее на шее на кожаном шнурке. Я засек его в ту же секунду, как она появилась здесь. Этот ключ был одним из пяти, и все они служили билетом к тому, что мы давно оставили надежду когда-либо заполучить в свои руки.

— Ты поэтому здесь? — Подозрительно спросил я, указывая на ключ. — Хочешь попытать счастья и украсть остальные ключи?

Она провела по нему большим пальцем, пожав плечом. — Не понимаю, о чем ты говоришь, это ключ моей бабушки.

— Хватит нести чушь, — прошипел я. У девушки даже не было бабушки.