Я и понятия не имела, что в планах Тристана есть нечто подобное.
Это потрясло меня… напугало до икоты, если честно. Вспоминаю боль в глазах Тристана, и у меня щемит сердце.
Что я наделала?!
Оттолкнула единственного человека, который был на моей стороне.
Моего прекрасного Тристана, мужчину, который меня любит. Мужчину, который заботится обо всех нас… мужчину, который буквально прошел бы сквозь огонь, воду и медные трубы, чтобы угодить мне… хочет признать моих детей… а я просто… не могу.
Я не могу позволить себе быть безответственной и ослепленной любовью.
Зачем ему вздумалось их усыновлять? Какую выгоду это могло бы ему принести?
Если он со мной, они и так у него есть.
Позволить ему усыновить их – значит просто дать ему власть забрать детей, если я перестану быть ему нужна.
Ни одна женщина в здравом рассудке не позволила бы будущему партнеру усыновить своих детей в законном порядке. Не тогда, когда они уже счастливы, когда их жизнь стабильна и устойчива. У Тристана нет причин этого желать… за исключением одного случая: если мы расстанемся.
Он хочет юридической гарантии того, что вне зависимости от происходящего между ним и мной они навсегда останутся его детьми.
Прошу прощения.
Я не могу ему этого дать.
Потому что знаю: если мы когда-нибудь разойдемся, это случится из-за того, что Тристан изменит мне или сделает еще что-то, что послужит веской причиной. Я бы ни за что не совершила поступка, способного положить конец нашим отношениям, – для этого я слишком люблю его. И если так случится, черта с два я стану каждый уик-энд собирать своих сыновей, чтобы они ехали к Тристану изображать счастливую семью с его новой подругой!
Ни одна женщина на это бы не согласилась. Как бы влюблена она ни была. Кем бы ни был ее мужчина… Чего бы там ни хотели ее сыновья.
Мое лицо превращается в трагическую маску, стоит мне вспомнить их расстроенные лица в тот момент, когда он уезжал.
– Так ли это? – отвечаю я ей. – Потому что мне кажется, что совсем наоборот.