Мир! Дружба! Жвачка! Последнее лето детства

22
18
20
22
24
26
28
30

Виталик упал, крича от боли.

Федор взял Надежду за руку и вывел из ресторана. Группа на сцене доиграла песню и объявила перерыв.

Богдан лежал в одной бейсболке на кровати в комнате Наташи. Девушка гладила его по груди, перебирая пальцами волоски. После Тимура, с его жестокими предпочтениями, этот наглого вида персонаж казался вполне адекватным и не скупился ни на деньги, ни на комплименты.

– Слушай, Богдан, я… – Наташа уселась на него сверху.

– Называй меня «господин Богдан», – улыбнулся он и задрал нос. – Я все компьютерные клубы под себя подмял, скоро весь город подо мной будет.

– А под тобой ниче так, господин Богдан, – кокетливо прошептала Наташа. – Мне понравилось. – Она захихикала.

Богдан уложил ее на кровать и навалился сверху. Дверь отворилась без стука.

Шкафоподобный охранник Зураба зашел в комнату, прикрыл дверь и монотонно спросил:

– Тимур был здесь?

Богдан вскочил с кровати. Так нагло его – Богдана Зареченского – еще не прерывали.

– Че, попутал, что ль? Иди на хрен отсюда! Я твоего Тимура на шампуре вертел! Знаешь, кто я такой? Я Богдан, мазафа…

Этот выпад стал для несостоявшегося рэкетира последним. Охранник спокойно и резко достал пистолет и выстрелил ему прямо между глаз. Богдан замолк и рухнул на пол. Наташа вскрикнула, натянув на себя одеяло.

Охранник невозмутимо достал носовой платок и вытер внезапно проступивший пот с лица.

Он еще раз осмотрел комнату, заметил Наташу и с прежней интонацией спросил:

– Тимур был здесь?

Михаил вернулся домой со смены с авоськой продуктов и трехлитровой банкой темного напитка в руках. Он вошел в комнату и обнаружил сына, натягивающего бельевую веревку от шкафа до стены. Вовка собирался навесить на нее занавесок, чтобы огородить свой угол.

– Вовка… Че это? – спросил отец.

Вовка оглянулся и молча продолжил возиться с импровизированной перегородкой, навесив на нее пододеяльник и пару наволочек. Закончив работу, уселся на «своей территории» и долго смотрел на занавеску.

В просвет между простынями просунулась рука со стаканчиком мороженого.

– На, приложи, – виновато сказал отец.