Вот дед, в синем и в очках. Вика даже вернула ему волосы. А тут папа – худой и в фиолетовом, улыбается. И Саня с растрепанной на две стороны шевелюрой, в зеленой рубашке. И она, Вика: маленькая, с косичками, с бантиками, в красном платьице.
А вот дядя Алик в малиновом свитере – высоченный, каким он никогда не был.
– Алик тоже вылитый! Смотри-ка, – обрадовался Сан Саныч. На его плече «подпрыгнул» криво набитый якорь. – А этот, ну, Санька-то, не очень. Че он у тебя такой здоровый? Он же глиста на палочке.
– Глиста на палочке, – смеясь, передразнила Вика.
Надежда вошла в кухню и поставила на столешницу авоську, полную продуктов.
– Привет.
– О, привет, мам. – Вика отвлеклась от рисунка и отложила карандаш.
– Че делаете?
– Смотри! – Она развернула листок так, чтобы мама увидела его целиком. – Рисую дяде Алику всю нашу семью.
Надежда изучила рисунок. Женщину смутило только то, что самой ее там не оказалось.
– Красота-то какая!
– Деда потом вместе с письмом отправит. – Вика еще раз разгладила листок и стряхнула карандашную пыль.
– Вик, а я где?
– А ты… – Девочка растерялась. – Не влезла.
– Понятно. – Надежда вздохнула и посмотрела на отца. – Пап, а я где?
– Давай, Викуль, нарисуй мать. – Сан Саныч сделал вид, что ничего не понимает.
– Места больше нет, – возразила Вика.
– Если не влезает… вот на этом листе рисуй. – Дед положил перед внучкой чистый пустой лист.
– Почему на другом? – удивилась Надежда, – Алик-то в центре. Он с медалями, а я?
– Начинается… – проворчал Сан Саныч. Тяжело опираясь на столешницу, вытащил из ящика нож и попытался заточить им зеленый карандаш. Затем потрогал лезвие пальцем. – Полтора мужика в доме, некому ножи наточить.