Без разрешения

Тёмыч сложно сходится с людьми. Ему нужно чуть больше времени, чем обычному ребёнку, чтоб привыкнуть к человеку, а тем более — начать ему доверять. Общаться со сверстниками ему непросто. Молчаливый малыш многим кажется странным. Я частенько выручаю Матвея, когда ему не с кем оставить сына.

Бегло оглядываю себя в зеркале прихожей. Я сбросила пару килограмм за последние недели. Бледновата…

Критически оцениваю свой внешний вид. Закрытый топ. Чёрные легинсы со штрипками. Кто-то носит их «в люди», но я предпочитаю ходить в них дома, так как они очень удобные на самом деле. Платок на голове, чтобы усмирить отросшие волосы, которые никак не желают собираться в пучок. Захар называет эту штуку чалмой и как-то странно на неё реагирует. Я подшучиваю над ним. Мол, триггерит что-то? Но ношу чалму по тем же соображениям, что и легинсы-трико. Это удобно…

Матвей заходит в квартиру. Сейчас зима и на улице, без преувеличения, дубак. Его щёки раскраснелись с мороза.

Коротко обмениваемся приветствиями. Тёмыч, радостный, бежит к отцу. Матвей треплет его по растрёпанной макушке.

— Ну что, пора собираться, боец?

Улавливаю, как ведёт носом, принюхиваясь к запахам с кухни.

Всё ясно. Опять голодный.

— Кушать будешь.

Матвей мнётся, пытаясь вежливо отказаться от приглашения. Заявляю бескомпромиссно:

— А это не вопрос! Пока не поешь, ребёнка тебе не отдам, имей в виду.

И без того румяные скулы Матвея розовеют ещё больше. Стесняется.

Перекидываемся с ним ничего не значащими фразами, сидя на кухне. Матвей уплетает за обе щёки. Похоже, домашняя еда для него — экзотика.

Я не ем, просто пью чай. Захар обещал быть вовремя сегодня. Хочу поужинать вместе.

Звук проворачиваемого в замке ключа звучит для меня райской музыкой. Пришёл. Наконец-то!

Не успеваю выйти и встретить его, как он заходит на кухню сам. Первым делом здоровается за руку с Артёмом, который, сидя на диване, крутит в ладонях горячо любимый им кубик Рубика. У них с Захаром рукопожатие — это своего рода ритуал.

Захар приветственно кивает сидящему за столом Матвею. Тянет якобы обиженно, но я знаю, что он так шутит:

— Э-э, брат. Какого хрена? Ты съел мой ужин!

— Тут на всех хватит, Отелло, — посмеиваюсь.

Захар переводит взгляд на меня и замирает. В противовес цвету лица Матвея, его — ужасающе бледное.