— Я хотела поговорить с тобой, – говорит она следом. – Есть время?
— Да. О чём ты хочешь поговорить?
— О бабушке. Не забирай её с собой. У меня нет никого, кроме неё, – я слышу, с каким трудом даются ей слова.
— Я ведь не запрещаю вам общаться. Будете на связи, – произношу сдержано, пытаясь понять, какие мотивы у этой женщины.
— Илиана, ты ведь понимаешь, о чём я.
— Нет, Эльза, не очень понимаю. Тем более после твоих слов у нас дома, – говорю с напряжением.
Вспоминаю ту грязь, которую она вылила на наши головы, и вновь вскипаю от злости.
— Она единственный родной человек в моей жизни, – её голос дрожит. – Я потеряла папу, брата, тебя, твоего отца. Не хочу потерять и её.
— Странно, что ты только сейчас об этом задумалась.
Я не верю этой женщине, но и не могу отрицать её искренних чувств к родной матери.
— Я пообещала ей и могу пообещать и тебе, что закодируюсь, – продолжает она уверено. – Устала от такой жизни. Да и жизнь ли это вообще?
Она шокирует меня, так как никогда не обещала подобного. Все попытки бабушки уложить её в лечебницу всегда заканчивались скандалом и криками.
— Я не могу пока ничего тебе обещать, касаемо нашего переезда, – отвечаю ей сдержанно. – Но, если ты серьёзно решила взяться за своё здоровье и жизнь, я даю тебе слово, что помогу всем, чем смогу. И финансово, и морально.
— Сейчас единственное, что мне необходимо, это, чтобы мама была рядом и поддерживала меня.
Мне тяжело даётся разговор с ней. Я прошу её передать трубку бабушке. Слышу, как она куда-то идёт и через полминуты телефон берёт ба.
— Всё хорошо? – интересуюсь аккуратно у неё.
— Да, родная.
— Что ты думаешь? Веришь ей?
Я слышу, как она отходит от Эльзы.
— По крайней мере за столько лет никогда ещё она не говорила ничего подобного, – произносит тихо. – Она моя дочь, и я хочу верить в лучшее.