И тогда она рассказала Надин все. Про дом, похожий на замок, про слуг, про то, что она сначала приняла всех за белых и только потом поняла, что они светлокожие негры, про вопросы его матери и, наконец, про угрозы Греты.
– Типичная старая вашингтонская гвардия. Семья Уильяма занимает центральное положение в обществе, а Роуз Прайд, по сути, всем этим вертит. Заседает в каждом комитете и хозяйничает на всех важных мероприятиях.
Элинор молчала. Она знала, что Уильям из важной семьи, но не представляла, насколько его семья отличается от ее окружения.
– Не бери в голову, Огайо. Если Уильяму ты нравишься, остальное не имеет значения. – Она махнула щеткой и занялась пальцами на ногах.
Элинор надела старую толстовку и вытащила шпильки из волос. Она вовсе не испытывала такой уверенности, как Надин. Раскрыв учебник, она попыталась начать готовиться к завтрашнему утреннему занятию, но головная боль, которую она изобразила для Уильяма, вдруг стала реальной.
Глава 9
Попалась
Руби
Первая половина десятого класса подходила к концу, и к середине января мама так меня и не забрала обратно. Я видела ее у Нини на нашем традиционном рождественском обеде, но она со мной особо не разговаривала – просто пила наш маисовый ликер для особых случаев, который тетя Мари держала под раковиной, и они с Липом играли в карты с Пышкой и ее очередным дружком. Она даже подарка мне не принесла. Я для себя ничего особенного не ожидала, но на деньги, которые мне давала тетя Мари, купила ей три треугольных пластиковых браслета. Лучше б я их себе подарила – она‐то их даже не примерила.
Я ожидала, что к этому моменту она уже перестанет злиться. Обычно она приходила к тете Мари через несколько дней после того, как выселит меня, приносила в качестве утешительного подарка новую щетку для волос, клипсы или свитер, доставшиеся ей от одного из работодателей. Потом они с тетей выпивали по паре баночек «Шлица» и посылали меня к Процессу Уилли за сэндвичами с жареной рыбой и соусом тартар. Сыграв пару партий джин рамми, она говорила: «Ну, иди за вещами», я обнимала тетю на прощание и прятала ключ подальше до следующего раза, когда меня выгонят.
Но этого не случилось. Дни сменялись месяцами, у нас с тетей Мари выработался свой распорядок жизни. Она поменяла свой график в «У Кики», чтобы сидеть с Нини по пятницам и чтобы я вовремя успевала на занятия в субботу. С тех пор мне ни разу не ставили опоздания и я, как велела миссис Томас в нашу последнюю встречу, работала на полную.
Для «Взлета» нас полагалось тестировать в конце каждой четверти, чтобы убедиться, что мы и правда хорошо успеваем и можем продолжать. До экзамена за вторую четверть оставалось меньше недели. Один экзамен был по английскому, а второй по математическим уравнениям. Язык мне легко давался, а вот с математикой были проблемы. Часто, когда цифры в заданиях по математике начинали сливаться у меня перед глазами в единое целое, я жалела, что мне хорошо даются искусство и английский, – уж лучше естествознание и математика, если я собираюсь быть оптометристом.
Но вне зависимости от моих сильных сторон, чтобы не вылететь из программы, надо было получить на экзаменах B+ или выше, так что я весь день сидела за тетиным кухонным столом, решала тренировочные задачи по тригонометрии и слушала, как дождь размеренно стучит по оконному стеклу. Из-за дыма из печи я все время чихала, а нос у меня был красный от постоянного сморкания.
В дверь легонько постучали, но я не пошевелилась. Тетя Мари принимала ставки в «У Кики», и кое-кто из клиентов, живших по соседству, заглядывал со своей ставкой к ней домой. Если ее не было дома, они заворачивали пятаки или десятицентовики в тонкую бумагу и пропихивали под дверь. Я сидела тихо, ожидая, пока посетитель уйдет, но под дверь ничего не просунули, а стук так и продолжался.
– Кто там? – спросила я намеренно низким голосом.
– Руби?
Услышав свое имя, я встала, отперла все три замка, сняла цепочку и открыла дверь. В коридоре стоял Шимми, мокрые темные волосы у него налипли на лоб. Поколебавшись, я впустила его, достала полотенце из кухонного ящика и протянула ему.
– Что ты тут делаешь?
– Я тебя уже несколько недель ищу. Тебя нигде не видно, я уж думал, ты к своей маме переехала.
Я подошла к окну-фонарю и закрыла его, чтобы дождь не намочил мои холсты. Меня не просто так нигде не было видно. Я не ходила никуда, где могла бы столкнуться с Шимми. Я перестала ходить за покупками на 31‐ю улицу в те дни, когда он работал, не задерживалась на крыльце и специально ходила из школы и в школу долгим путем на случай, если он станет меня искать. Тетя Мари была права – влюбляться в белого мальчика к добру не приведет, особенно в еврейского белого мальчика. Чтобы попасть в колледж, мне нельзя было отвлекаться от учебы, а Шимми никак не вписывался в уравнение моего будущего.