Ну да, папа всегда просил на новогодний обед требуху, а еще вигну и листовую капусту, и что с того? И почему они так нервничают из-за Греты? Она же красавица, ей достаточно пальцами щелкнуть, чтобы заполучить любого мужчину в Говарде. Чем дольше Элинор сидела и обдумывала услышанное, тем больше злилась.
К тому времени, как перерыв закончился, она собралась и заставила себя улыбаться. В переднее окно ей видны были Роуз и Дини, которые неторопливо шествовали с пакетами по 14‐й улице. Шел небольшой снег, и Элинор пожалела, что не захватила галоши. На ней были приличные туфли, не хотелось их испортить.
Остаток смены тянулся вечно. Когда рабочий день наконец закончился, Элинор схватила сумочку и торопливо выскочила на зимний холодок. Морозная свежесть воздуха ни капельки не остудила накопившееся в ней нервное возбуждение.
– Элинор! – позвал ее Уильям, высунув голову в окно машины.
Она не ожидала, что он за ней заедет, и не хотела быть пятном на его репутации. Раз его мать не хочет, чтобы они были вместе, Элинор облегчит ей задачу. Она зашагала по тротуару, не отвечая Уильяму.
Но к тому времени, как она дошла до угла, он припарковал машину, вышел и догнал ее, потом схватил за локоть.
– Элли, что случилось?
От ласкового прозвища и тревоги в его взгляде Элинор почувствовала, что ведет себя глупо, и ее решимость расстаться с ним испарилась.
– Ничего. – Она опустила голову.
– Что‐то явно не так. Давай я отвезу тебя домой. – Он взял ее под руку и повел к машине.
Не спрашивая у нее разрешения, Уильям отвез ее к себе. По выходным они обычно именно там проводили время между сменами Элинор и комендантским часом в общежитии. У Уильяма был сосед, но она только раз его встретила. Он открыл дверь квартиры, потом стал снимать с нее пальто.
– Иди сядь, малышка, я сделаю тебе чаю.
На журнальном столике у Уильяма был целый ворох журналов «Эбони» и «Лайф», и она принялась листать один из номеров «Эбони», толком не глядя на страницы. Через несколько минут вернулся Уильям и принес на бамбуковом подносе кружку теплого мятного чая со сливками и сахаром. Он определенно умел себя вести.
– Ну как, ты готова мне рассказать, почему ты сейчас меня игнорировала? – Уильям осторожно поднял ее ступню себе на колени. Пока Элинор дула на кружку с чаем, он начал массировать сквозь колготки подъем ее стопы, нажимая на все чувствительные точки. Она чуть не застонала.
– Детка? – Уильям посмотрел на нее снизу вверх. – В чем дело? – Он явно встревожился, а взгляд у него был такой ласковый, что она чуть не бросила эту тему. Но ей все‐таки хотелось все выяснить. Она оглядела просторную квартиру, где обстановка вполне подходила для съемок в журнале, который Элинор сейчас держала в руках.
– Тебе мать квартиру обставила?
– Как ты догадалась?
– Чувствуется тот же вкус, что и в доме твоих родителей. Совсем не так, как в моем. – Последнюю фразу она проговорила очень тихо.
– Ну, маме только дай волю, – Уильям кивнул в сторону картины на стене.
Элинор посмотрела в кружку, пытаясь набраться мужества.