– Городского совета, которым управляет мой брат!
– Ну, так он же мэр…
– И что с того?
Врун замолчал. Он знал, что Сибил ему не одолеть. Во всяком случае, когда она в таком настроении. Иногда она бывала почти дружелюбной, предлагала ему шоколад или даже подергивала его за бакенбарды, если он начинал завираться. Но иногда вдруг становилась холодной и надменной и обращалась с ним как со слугой. Врун никогда не знал, чего от нее ждать, не понимал, чем вызваны эти перемены настроения – то ли тем, что она дама, то ли тем, что в ней течет королевская кровь. Чаще он склонялся к последнему, ибо ему никогда не доводилось видеть, чтобы Бриония Живорез вела себя подобным образом в отношении Остронюха Серебряка. Сибил была переменчива, как погода: то солнечной и яркой, то грозной и холодной. В ней одновременно присутствовала целая дюжина различных климатов!
– Так мой хвост не выглядит чересчур большим? – глядя в мутное зеркало, спросила она.
Сибил примеряла пыльник, легкую накидку, которую носят жители Бегипта, чтобы уберечь себя от песка.
У Вруна появился шанс отомстить, но он лишь вздохнул и ответил:
– Ваш хвост выглядит прекрасно.
Сибил нахмурила пушистый лобик:
– Прекрасно?
– Он, как всегда, строг и привлекателен!
– Ну, ну, не лицемерьте, шеф Врун! Это всего лишь накидка от пыли, а не бальное платье! Я возьму ее. Будьте любезны, шеф, пожалуйста, расплатитесь с этим мелким лаской!
– Мелкий ласка! – проворчал себе под нос владелец ларька. – Тоже мне благодетельница!
– Будьте добры, смените тон и проявляйте больше почтения к покупателям! – предупредил Врун, кладя в лапу ласки несколько монеток. – А вообще-то откуда вы родом?
У этого ласки был желтый живот, и хотя он являлся представителем мелких ласок, то есть тех, что жили на Поднебесном, происходил он явно из иных мест. На рынке торговали и другие странные ласки. Один был с полоской на спине, второй относился к горным ласкам, которых Врун хорошо знал, третий обладал чересчур длинным для обычной ласки хвостом. На свете существует огромное количество разновидностей ласок, и здесь, в Бегипте, на этом шумном межзверином перекрестке, они встретились. Так же, как и барсуки. Здесь Врун встретил и зловонных барсуков, и хорьковых, и свиных, и медовых. Что уж тогда говорить о куницах! Здесь их было не менее двенадцати видов, от снежных до желтошеих! И целых тринадцать видов выдр!
А вот горностаев – всего один! Это Врун знал твердо. Интересно, почему? Что, горностаи какие-то особенные звери? И если так, то ниже или выше других? Трудно сказать. Вруну, конечно, приятно было чувствовать себя особенным, но это чувство присуще почти всем. И все же, стоит ли он выше всех этих зверей? Нет, честно признавался он себе.
– Простите! – отвлекаясь от философских размышлений, извинился Врун. – Вы что-то сказали?
– Я сказал, что родом я из Катая. По крайней мере оттуда мой дед, а сам я родился в Бегипте.
– Это прекрасно! – внезапно повеселев, ответил Врун и на четырех лапах побежал к Сибил.
Она с упоением рылась в горе сумок и кошельков из древесной коры.