Вдруг он перестал чесаться, замер с поднятой лапой и потянул носом воздух:
– Ничего не чуешь? Клянусь, что…
– Очень даже чую, – насмешливо ответил второй, – чую это проклятое мясо и больше ничего.
– Нет, не то… не то… – Пес вздернул голову. – Лиса! Это лиса!
– Чего?
Второй пес повернулся и двинулся назад. Камио понял – нельзя терять ни секунды.
Он молнией выскочил из укрытия, перепрыгнул через того пса, что чесал ухо, и бросился к решетке. Вторая овчарка налетела на него сбоку, но Камио успел увернуться от лязгающих челюстей.
Добежав до ограды, он подпрыгнул, но едва достал до середины, напрасно пытаясь зацепиться за железные прутья лапами.
Соскользнув, он свалился прямо на спину одного из псов и перекатился через него. Зубы собаки вцепились в заднюю лапу лиса, но прежде, чем челюсти сжались, Камио успел вырваться. К счастью, кость осталась цела. Второй пес нацелился на его живот, но лис завертелся волчком, и собачьи челюсти щелкнули, как ножницы, вырвав лишь несколько шерстинок.
Задыхаясь, Камио вновь кинулся к ограде. На этот раз собаки пытались окружить его с двух сторон. Он отчаянно петлял, уворачиваясь от преследователей, и в результате этих маневров псы столкнулись лбами и полетели кубарем. Мгновенно смекнув, что нельзя упускать случай, Камио вскочил псам на спины, используя их как стартовую площадку. Оттолкнувшись от сплетенных клубком собачьих тел, он подпрыгнул вверх. Псы поняли, что послужили беглецу трамплином, и зашлись лаем от ярости, но было уже поздно.
Камио совершил поистине великолепный прыжок, сделавший бы честь газели, и повис, зацепившись лапами за край ограды. В этом положении он на мгновение замер, чтобы хоть чуточку перевести дух. Силы лиса были на исходе, и он в любую секунду мог свалиться вниз. Псы под ним подпрыгивали и рычали, обдавая его горячим дыханием. Казалось, они вот-вот вцепятся в задние лапы Камио.
Лис понял, что обратного пути нет, – либо свобода, либо гибель. Как бы то ни было, он больше не вернется в зловонную клетку, где сохнет мозг, слабеют мускулы, гаснут чувства.
Собрав последние силы, он с ловкостью мартышки подтянул задние лапы и уселся на краю ограды. Секунду спустя Камио спрыгнул, повредив при этом правую переднюю лапу. Собаки, задыхаясь от бессильной злобы и испепеляя беглеца ненавидящими взглядами, кидались на решетку. Камио торжествовал.
– Что, съели, безмозглые твари? – крикнул он напоследок. – Поделом вам. Наверняка вас теперь посадят в мою клетку, чтобы зря не пустовала!
Но сил на перебранку у Камио уже не оставалось. Осмотревшись, он понял, что оказался на улице, где ревут машины, а по тротуарам снуют люди, вскочил и заковылял прочь в надежде найти укромное местечко и отдохнуть вдали от людских глаз.
Впрочем, он не слишком опасался людей. Городские жители, особенно те, которые выходят на улицы в такой поздний час, все как один нелюбопытны и невнимательны. С остекленевшим взглядом они решительно движутся к своей цели, ничего вокруг не замечая. Они вряд ли остановятся, даже если станут свидетелями убийства себе подобного, разве что это случится перед самым их носом. Люди, спешившие по улицам, даже и не смотрели на лиса, а те, кто скользил по нему взглядом, скорее всего, принимали за бродячую собаку. Возможно, кто-то и обращал на странную собаку внимание, и даже догадывался, что это лиса, но и тогда он лишь на несколько секунд замедлял свой шаг, прежде чем помчаться дальше. Люди не привыкли смотреть дальше своего носа, их интересуют только собственные дела. Лишь один раз какой-то остроглазый продавец газет указал на лиса рукой и залаял, но, судя по голосу, он ничуть не был встревожен при виде дикого зверя. За свою жизнь газетчик, без сомнения, вдоволь нагляделся на лис, ведь в городских предместьях их водилось множество.
Вечером Камио как следует поел, и поэтому запахи, доносившиеся из ресторанов и кафе, не слишком волновали его. Влекомый инстинктом, он двигался прямиком к реке, которая протекала через центр города. Там, под мостом, он нашел убежище, которое было ему так необходимо, дал отдых поврежденной лапе и облизал царапины на животе. Лис был на седьмом небе от счастья. Теперь уж он ни за что не вернется в зоопарк. Отныне он свободен. Будь он львом или гепардом, за ним в погоню выслали бы отряд полицейских и его неминуемо застрелили бы или поймали в сети: ведь город не мог бы жить спокойно, пока грозный хищник разгуливает по улицам. Будь он орлом, в программе новостей показали бы его фотографию. Но он всего лишь лис и ничем не отличается от своих многочисленных собратьев, обитающих на городских окраинах. Значит, в зоопарке не будут слишком сокрушаться, обнаружив, что он исчез, быстренько водворят в его клетку другого бедолагу и успокоятся. Повезло, что он самый обычный зверь и не представляет ни ценности, ни опасности. Как хорошо, что он просто лис.
Камио не ощущал себя в городе новичком. Ведь до зоопарка он жил в городском предместье, и там ему нравилось. Конечно, у него на родине уличное движение было намного слабее, но Камио прекрасно знал одно из главных правил городской жизни – от дорог следует по возможности держаться подальше. Знал он также, что у многих людей глаза жаднее желудков и в городе можно прожить без хлопот, питаясь выброшенными сосисками и гамбургерами. Еще лису было известно, что люди, которыми кишмя кишит город, вовсе не так опасны, как деревенские жители. У горожан нет привычки охотиться на лис, которые роются в мусорных бачках; если они и носят с собой оружие, то лишь для того, чтобы убивать друг друга. Обитатели города не будут гнаться за лисой на лошадях и натравливать на нее свору гончих собак, готовых вырвать злополучному зверю кишки. Конечно, такого добра, как собаки, в городе хватает, но, как правило, хозяева водят их на поводках, а от тех недотеп, что расхаживают на свободе, не составляет труда улизнуть. Самое опасное в городе – это дороги, по которым мчатся потоки машин. Зрение у лис слабое, и они нередко гибнут под колесами. Конечно, постоянная близость машин обрекает на определенный риск, но, надо признать, эти железные создания хотя бы не отличаются свирепостью и злобой. Они никогда не свернут со своего пути, чтобы прикончить избранную жертву. Убивают они непреднамеренно, к тому же не умеют перепрыгивать через изгороди и взбираться на стены. Стоит подняться с проезжей части на тротуар, они уже не страшны. Машины всегда плывут по своей твердой черной реке.
Всю ночь Камио пролежал под мостом, наблюдая за сверкающими огоньками лодок, проплывающих мимо. Воздух здесь, в центре города, пропитался бензином, но все же это было лучше, чем запах ягуара, который бродит по своей клетке всего в нескольких футах от тебя и тихонько клянется разорвать на куски всех и каждого, если только вырвется наружу. В зоопарке Камио порой не мог сомкнуть глаз всю ночь напролет, потому что несчастные узники просыпались каждые несколько минут и оглашали окрестности жалобными криками. Может, пахло под мостом не лучшим образом, но по сравнению с зоопарком воздух казался лису чистым и вкусным. Он внес в какофонию запахов свою лепту, оставив под мостом метки. Хотя он намеревался лишь немного передохнуть здесь, не было никаких причин позволять чужакам вторгаться в его владения.
Посредине ночи под мост сунулся тощий бродячий кот – он нагло пренебрег метками лиса, сделав вид, что увлечен охотой на мышей. Камио оскалил на него зубы. Несколько мгновений соперники пожирали друг друга глазами. Каждый пытался внушить другому, что с ним лучше не связываться. Наконец кот притворился, будто увидал за мостом что-то интересное, и убрался восвояси. Кошки всегда поступают подобным образом. Они ни за что не признают своего поражения, но Камио-то понимал – победа осталась за ним. Кошки невелики, но прекрасно вооружены – они незамедлительно пускают в ход чрезвычайно острые когти, и мало кто может сравниться с ними в ловкости. Камио много раз невольно восхищался их быстротой и проворством. При встрече с котом надо смело выдерживать его пристальный взгляд, пока он сам не отвернет голову. И лучше не приближаться к новорожденным котятам, иначе останешься без глаза.