Минут через двадцать тропинка повернула направо, хотя вроде не должна была. Еще через какое-то время разделилась на две. Владимир остановился на развилке. Карта отказывалась работать. Куда сворачивать — было без разницы, и он свернул налево.
Начинало уже смеркаться. «Надо было чаще смотреть на часы», — подумал Владимир. Но и лес был уже не такой густой. В просвете между деревьями промелькнул силуэт кипариса. Еще поворот, и Владимир вышел на дорожку вдоль длинного глухого забора на кирпичных столбиках. И тут же попятился обратно. На дорожке лежал человек лицом вниз. Другой, в форме майора-фрилансера, сидел рядом на корточках и, заголив ему спину, что-то делал. «Жир с почки», — догадался Ипай Владимир. Он отступил по тропинке и стал пробираться без дороги, кустами.
Выбрался к свету как раз у дома с горгульями, около трамвайной остановки. За высоким забором был виден только верх крыши, но входные ворота сторожили они самые: оскаленные пасти, рога, крылья за ушами.
К остановке подошел трамвай.
39
я господь бог саваоф
— Я Господь Бог Саваоф, — сказал Кубито Василий-сан.
Он сидел в центре зала в кресле с подлокотниками и высокой спинкой.
Остальные сидели на стульях вдоль стенок. Все одеты в белые балахоны типа простыни с дыркой для головы посередине и перепоясаны веревками.
Мури Леонтий был Иоанн Креститель, Мури Игнатий — Илия Пророк. А Ипай Владимир — апостол Пётр.
Бог Саваоф сказал:
— Будешь апостол Пётр.
И он стал.
Фратер Кирилл тоже был здесь и тоже кем-то был.
Да и все другие были апостолы и святые. Бог Саваоф сказал.
А кем были женщины — неизвестно, но кем-то были. Кубито-тян среди них — неизвестно кто.
Принесли блюдо с кусочками хлеба, и все причащались. А Ипай Владимиру Бог дал синюю треугольную таблетку из своих рук: «Ешь, голубь». Ипай Владимир съел. Надо есть, если Господь Бог угощает.
Таблетка легко проскользнула по пищеводу. Ипай Владимир запил ее глотком воды из желто-коричневой чашки с тонкими зелеными полосками. Мог бы и не запивать.
«А интересно, — подумал Ипай Владимир, — есть ли своя треугольная таблетка для женщин?» Он подумал так, потому что еще оставался отчасти Ипай Владимиром, а когда целиком стал апостолом Петром, стал думать другое.
«Хорошо нам здесь быть, — думал апостол Пётр. — Благодать и мир под крылом Божиим — это здесь. И любовь, любовь… сколько любви. Потому будем петь, будем плясать во славу Господа».