– Каждый, у кого нет маркизы, обязан будет купить её у города для приведения облика к единообразию, – добавляла я. И ждала того момента, когда эта информация уляжется в голове господина Козловского. Он поворачивался в другую сторону и кричал:
– Барбара, иди-ка сюда!
Барбара поспешала к нам, и Козловский говорил:
– Город хочет, чтобы мы установили маркизу. И нам придётся за это заплатить, хотя она нам совершенно не нужна.
– Это чудовищно, – распалялась его супруга. – Мы на это не пойдём, даже не обсуждается.
Она гневно смотрела на моего отца, полагая, что это он явился от города с такой новостью. А ведь мы были как раз спасители, так сказать, союзники против этих глупых властных выходок первого порядка.
– Мы можем вам помочь избежать внушительного штрафа, – говорил Папен. – Который грозит вам в случае противодействия. А в итоге вам всё равно придётся повесить предписанную органами маркизу. Кстати, втридорога.
– Это просто свинство какое-то, – фыркал Козловский.
– Да, я всегда говорил, что маленький человек неизменно останется в дураках. Политик выдумывает какую-нибудь глупость, а кто за это платит? Мы платим, – говорил мой отец. – Иначе штраф приличным гражданам.
– До такого мы ещё никогда не доходили, – вздыхала Барбара.
– Но можно обойтись и без этого. И без того, чтобы вы подчинялись таким предписаниям. Мы – институт строительного нормирования – подготовили для этого благоприятную по ценам программу, можем вам её представить. Тем самым вы дадите городу щелчок по носу и останетесь гарантированно без штрафа.
Немного позже супружеская пара Козловских заказывала трёхступенчатый «Копенгаген» шириной в два метра, включая монтаж и пожизненное обслуживание, за шестьсот пятьдесят евро. По крайней мере почти на сто восемьдесят евро дешевле, чем модель города, которая поставляется всем в одинаковой розовой расцветке.
После того как маркиза уже висела на их балконе, они потирали руки: никто им теперь не прикажет и никто не позвонит в дверь, чтобы принудить их. А кроме того, они теперь сидели в тени. Двойной выигрыш, и чувство победы Козловских не омрачилось и после того, как их сын разложил всё по полочкам и объяснил, что вся история была лишь трюком, чтобы впарить им маркизу сомнительной расцветки. Но их сын ничего в этом не смыслит, как позднее Козловский рассказал моему отцу во время профилактического визита.
Он реагировал, как большинство людей, когда они обнаруживают, что сделали что-то не по своей воле: они приукрашивают это обстоятельство. Это отличает человека от животного. И это же главным образом склонило Папена к такой технике продаж. Вот если бы его маркизы растворялись от дождя или рукоять ворота отламывалась при использовании, тогда это было бы обманом. Но разве это так? «Нет, не так», – считал он. К тому же он гарантировал пожизненное гарантийное обслуживание, которое сопровождал такой фразой: «Пожизненное – я имею в виду срок жизни маркизы. То есть дольше, чем живём мы с вами».
Были также методы, к которым мы редко прибегали, потому что они не оправдались или оказывались слишком хлопотными. Например, дебаты о зависти. Вообще-то хорошая идея, но она если и приносила успех, то чисто случайно, и результат был не так чётко предсказуем, как, например, в приёме с меланином, при котором можно было быстро увидеть, поддаются ли жильцы страху перед экзотическими заболеваниями.
При этом дебаты о зависти доставляли особое удовольствие. Они состояли в том, что после открытия дверей жильцы сразу становились свидетелями разборки между шефом и его практиканткой. Теоретически это должно было проходить так.
Дверь приоткрывалась на щёлочку, там тяжёлая цепь, а за ней мужчина.
Я такая: «Это не та дверь, у нас заказ не сюда».
Папен: «Да вроде бы правильный адрес. Вот же написано: дом 139. Это сюда».
Я: «Не может быть. Ещё, не приведи бог, поставим не туда. Специальная скидка только для господина Бёмера».