– Расскажи мне про тот день, когда я родилась.
Папен потянулся.
– Это действительно произошло в поездке, как ты знаешь. Но это было не совсем возвращение из отпуска.
И он рассказал мне историю моего рождения.
В июле 1989 года мои родители были гражданами ГДР, и у них не было желания дожидаться конца этого государства-банкрота. Они действительно поехали в отпуск, по крайней мере попрощались со всеми дома.
– Мы не хотели никого волновать. И мы с твоей мамой собрались и сказали, что уезжаем в Венгрию. В кемпинг. Такое тогда разрешалось. А там можно было пересечь границу и двинуться на запад, в Австрию. Она, так сказать, была открыта.
– Мама тогда была уже на сносях. В таком состоянии не путешествуют, тем более не едут в молодёжный лагерь.
– Разумеется, все знали, что это всего лишь отговорка. Но никто не сказал: «Придумали тоже, ехать в отпуск на девятом месяце».
– А почему вы тогда удрали?
Папен подыскивал нужные слова. Я чувствовала, что он не хотел врать, хотя за последние две недели он прошёл у меня хорошую школу по этой части. Но он и не хотел говорить, что его в этот момент явно волновало.
– Я больше не мог этого выносить. И боялся.
– Чего?
– Системы.
Это не показалось мне удивительным, но я чувствовала разрыв между тем, что он говорил, и тем, что за этим крылось. Это было чем-то б
– Да. Так и было. – Он встал и уменьшил звук. Действие машинальное, чисто для перехода. Мой отец вышел из склада, и я услышала, как он передвинул какой-то хлам. Было очевидно, что он не хочет говорить об этом. И у меня не было желания грузить этой темой день моего рождения. Итак, мы ждали Алика, и я тайком полила лужу, пока мой отец мыл посуду.
К полудню появился Алик и принёс цветы, которые нарвал по дороге. Это меня ошеломило, я не ожидала, что по дороге от посёлка Ратингзее до склада рос хоть один цветок. Предположительно он сорвал все семь. Он был в восторге от идеи поехать в торговый центр, и мы отправились. По дороге мы слушали новый диск и пели во всю глотку:
В торговом центре я сделала глубокий вдох. Вот это жизнь! Бургеры! Снеки! Побродив немного втроём, мы разошлись, потому что Папен останавливался у других точек, чем мы. Ему нравилось разглядывать книги, особенно атласы. Мы же с Аликом просто лопались от нетерпения всё разведать и не хотели ждать, когда же Папен отыщет и покажет нам на карте Камчатку. Я попросилась на волю, и мой отец предложил пока разойтись, а через два часа встретиться в кафе-мороженом. За порцией в честь дня рождения.
Прошла пара часов. И была пара кроссовок Nike. И пара маек, дезодорант и гель для душа. Папен веселился, перечисляя всё, что я подносила ему под нос. Внезапное наличие денег само по себе для него ничего не означало, но от возможности купить что-то мне он был счастлив. Алику тоже перепало кое-что: фиолетово-жёлтая бейсболка баскетбольного клуба «Лос-Анджелес Лейкерс».
Когда мы под вечер вернулись на наш двор, где Папен, к нашему с Аликом огорчению, с шумом расплескал лужу, жизнь которой мы заботливо поддерживали, до нашего слуха донеслась музыка со стороны МБК. И тогда мне стало ясно, почему мы целый день провели в Оберхаузене. То был отвлекающий манёвр.
Лютц, Ахим, Октопус и Клаус воспользовались нашим отсутствием, чтобы украсить для меня пляж. Когда мы двинулись туда, они встретили нас, наряженные под жителей Гавайских островов. Над стойкой они растянули транспарант, на котором было написано «Ким счастья 15», что было не вполне точно, но всё равно меня порадовало. Они незнамо откуда набрали песка и посыпали им большую площадку. И соорудили бамбуковый трон для меня. Для королевы Гонолулу. Четверо мужчин с гирляндами на шее. Я была так счастлива. А потом были колбаски-гриль.