– Я ей подбросила. Будет сюрприз.
Через пять минут мы подыхали от смеха. Романтичная душа меткой плевательницы искала приключений и нашла. Целый урок Машка караулила неизвестную учительницу. Та сидела одна, а ее дети бегали на физкультуре. Наконец, женщина вышла за какой-то надобностью, а Машка кинулась исполнять свое предназначение. Куда сунуть? В сумку? Неприлично. Еще подумают, что она по сумкам лазает! На стол? А вдруг вернутся мелкие школьники да и растащат. В углу стояли сапоги на каблуках. Маша положила пирожные в них. По две штуки в каждый. А в правый сапог еще и засунула записку – «От неизвестного благотворителя».
Эпизод 23
Радиоприемник
По воскресеньям он бегал. Всегда один и тот же спортивный костюм – синие штаны с белыми лампасами, олимпийка на молнии, из-под старых кед торчат толстые носки – ноги должны быть в тепле. В холодные дни на голове красовалась шапочка домиком, в теплые – вязаная повязка, чтобы волосы не мешались. Их много было, волос. Мы спорили – крашеные или нет? По возрасту должны быть седые, а не рыжие. Но проверить, само собой, никак не получалось – не будешь же спрашивать или щупать.
По будням он тоже бегал, но не так долго. В основном производил всякие полезные для здоровья упражнения – приседания, наклоны и прочее. Иногда делал совсем странные вещи. Например, замирал, раскинув руки, будто парящий орел. И так стоял довольно долго. Мы решили, что это такая йога.
После уроков и всяких прочих школьных дел мы смотрели из окон на спортивную площадку – на то, как он выгибает спину и поднимает одну ногу к груди; как бегает специальным бегом, высоко подкидывая ноги. Рыжие эйнштейновские волосы трепал ветер. Чудак.
Ну а в школе он носил пиджак, начищенные ботинки и квадратные очки в толстой коричневой оправе. Преподавал он физику.
Я пропустила по болезни две недели, пришла и ничего не поняла. Совершенно ничего. Собственно, я и раньше мало что понимала, но теперь все было совсем плохо. На столах лежали странные детали и потрепанные методички с инструкциями и чертежами. На подносе – с десяток цветных проводков с рожками клемм. Ужас. И у меня не было напарника – я сидела одна.
Урок был последним, а девиз простым: раньше сделал – раньше ушел. Время от времени кто-то вставал, проходил к учительскому столу и с гордостью ставил на него плату с собранным устройством. Учитель поправлял тяжелые очки, придирчиво осматривал изделие, поворачивал рычажки, раздавалось шипение, голоса или музыка. Молодец, пять. Следующий.
Народу было все меньше. Это настораживало. Я все еще тупо вертела в руках проводки, никак не понимая, куда еще их можно приладить, а люди уже сделали задание!
После звонка нас осталось трое. Я поняла, что попала в связку к совсем уж темным двоечникам, и в пятый раз попыталась разобраться в методичке. С таким же успехом ее могли бы написать и на китайском. Один из отстающих встал и принес к учительскому столу свою штуковину. Рычажок повернули, раздались плевки, кашель и что-то похожее на отдаленную ругань. Молодец, свободен. Как?!
Когда еще один ученик покинул класс, мы остались тет-а-тет. Учителю дела до меня не было. На его столе громоздилось пачек пять тетрадей и столько же классных журналов. По-моему, он вообще не замечал, что в помещении еще кто-то есть. Я немного подождала и двинулась к нему.
– У меня не получается.
– Почему? – не поднимая головы от журнала.
– Не знаю. Не понимаю.
– Почему?
– Ну… тут сложно. Меня же не было.
– Тогда прочитай параграф.
– Хорошо.