– Сэр, должен признаться, – Роджер замялся, потупив взгляд, – вам передали открытку.
– А почему у вас это вызывает такую реакцию?
– Дело в том, что ее не совсем передали, а скорее, попросили меня отдать вам, если вы сегодня покинете гостиницу. Какая-то девушка позвонила пару часов назад, попросила взять открытку с изображением часовни и… Вот, – он протянул Дэвиду черно-белый прямоугольник картона.
Дэвид взял открытку, перевернул и увидел надпись, сделанную рукой Роджера: «Мистер Розен, выход есть всегда. Езжайте в часовню. Ваша Шелли».
– Она сказала, что не может с вами связаться. Я, конечно, предложил позвонить прямо в номер или подождать, когда вы спуститесь, но она была уверена в бесполезности попыток. Не знаю. Это так странно.
– Странно, – согласился Дэвид, – но я уже начал привыкать. Что же за Шелли такая?
– Вы ее не знаете?
– Мне кажется, знаю, но никак не могу вспомнить.
– У вас есть шанс увидеться с ней в часовне, сэр, – развел руками Роджер.
– Подумаю об этом, – сказал Дэвид, хотя уже прекрасно знал ответ, что не поедет ни в какую часовню. – Мне пора бежать, простите. До встречи.
– Удачного дня! – крикнул вдогонку уходящему постояльцу Роджер.
– И вам! – обернувшись буквально на мгновение, Дэвид махнул рукой.
По пути к своему фольксвагену Дэвид изо всех сил пытался придать ускользающему образу Шелли некую конкретность. Он старался увидеть ее лицо, вспомнить, как познакомился с ней, но раз за разом в голове оставались только обрывки ее голоса и полное отсутствие телесной оболочки. Очевидно, она хотела вытащить Дэвида из Толимана, чтобы, как считала, спасти, но у нее никак не получалось пробиться через толстую оболочку бесконечного города. Дэвид чувствовал, что если поедет в часовню, то сумеет сбежать и тогда все наладится, да только, как он уяснил, бегство – это то, чем он занимался всю свою жизнь. Можно тихо и мирно провести отмеренные тебе годы, избегая людей и проблем, в клетке, выстроенной собственными руками. Правда, тогда существование никогда не превратиться в жизнь. И, если он сейчас повернет назад, то уже никогда не простит себе этого. «Как же много я об этом думаю», – признался себе мистер Розен.
– Эй, мистер, – раздался знакомый голос.
Рядом с фольксвагеном, облокотившись на капот, стояла Фенек. В отличие от вчерашнего дня на ней была надета потертая коричневая кожаная куртка на несколько размеров больше, а волосы собраны в плотную косу.
– Здравствуй, – поприветствовал ее Дэвид. – Где подрезала такой раритет?
– Ты про куртку? Дедушкина. Нравится?
– Очень, – доставая ключи от машины и не глядя на девочку, ответил Дэвид.
– Кстати, о дедушке. Я к тебе по делу, Дэвид!
– О, как интересно. Смотрю, твое нахальство никуда не делось.