– Нет, как раз важно.
– Мне уже шестнадцать, – с гордостью заявила она, а у меня тем временем подкосились ноги.
Вкус меня и правда не подвел, однако, видимо, нравственность вчера уснула глубоким сном. Честно говоря, она не выглядела на шестнадцать – минимум на восемнадцать. Хотя, возможно, это я просто стараюсь себя успокоить.
– И как же родители отпустили тебя в такое место?
– Они об этом ничегошеньки не знают и не узнают.
– Ну прям камень с души свалился, – саркастично заметил я. – Думаю, тебе лучше поехать домой.
Она изо всех сил обняла мое ослабшее тело и заныла:
– Пожалуйста, пожалуйста, я уйду вечером! Обещаю!
С большим трудом я сумел вырваться из ее объятий и вернулся в комнату.
– Нет. Вечером начнешь умолять меня, чтобы я разрешил остаться до завтра. Сейчас тебе нужно ехать домой. Точка. Родители наверняка волнуются. А потом, – я решил слегка слукавить, – мы как-нибудь обязательно с тобой встретимся…
Мне было не суждено закончить фразу, так как раздался сильный стук в дверь, причем настолько сильный, что петли заскрипели, будто вот-вот оторвутся.
– Саймон, вы дома? Срочно нужна ваша помощь! Саймон, просыпайтесь! – послышался взволнованный голос Антонио.
Как только я открыл дверь, Лилия, схватив свои вещи, моментально исчезла в ванной. На пороге стояли мой сосед в одном халате и молодая девушка, которую звали Сильвией. Судя по рассказам Антонио, она была племянницей старика Жан-Луи, что жил этажом выше. Несколько месяцев назад после смерти родителей она переехала к нему, дабы найти утешение.
– Как хорошо, что вы не спите. Пойдемте скорее! Старику совсем плохо, – сказал Антонио и потянул меня за рукав.
– Одну секунду! – Я схватил чемодан, рубашку и последовал за Антонио.
В какое-то мгновение, когда мы поднимались по лестнице, я вспомнил о Лилии, спрятавшейся в ванной, и подумал, как было бы хорошо, если бы она ушла, пока меня нет дома.
Непрерывный круговорот времени, или Не забывая, забывай
Очутившись на верхнем этаже, я увидел длинный коридор, точь-в-точь похожий на все остальные в доме. Освещаемый уличными фонарями, которые с минуты на минуту из-за приближающегося рассвета должны были погаснуть, он казался мрачным и загадочным. Не говоря ни слова, мы прошли по коридору до самого конца, оставляя позади себя множество дверей, и зашли в последнюю из них.
Сильвия взяла меня под руку и через прихожую провела в большую комнату, где повсюду были разложены книги. Словно стены замка, они преграждали нам путь, но мы умело маневрировали между ними и в итоге остановились. Возле окна стояла довоенная металлическая кровать, на которой лежал пожилой мужчина и тяжело дышал. Комната буквально тонула в его хрипах.
Я подошел ближе и взглянул ему в глаза. Это были пустые выцветшие глаза, не отражавшие ничего, кроме неотвратимой смерти. Он слегка улыбнулся, будто был рад меня видеть, и в ту же секунду перестал дышать.