Русь. Строительство империи

22
18
20
22
24
26
28
30

— Болит, но не так, как вчера, — он потер виски. — Хуже вот это. Степа кивнул головой в сторону мельницы.

Я понимал его. Смерть отца — не самое легкое испытание. Плюс эти незваные гости.

Степа помолчал несколько секунд. Я покосился на него. Казалось, что он хочет что-то сказать, но не может подобрать слов.

— Ты знаешь, что батю никто особо не любил в селе? — вдруг спросил он, глядя куда-то вдаль.

Я был удивлен.

— Не думаю, что никто… Мельник все-таки. Все к нему за мукой ходили. Ну, пока она работала, конечно.

Степа невесело хмыкнул.

— Да, ходили, но как к мешку с мукой. Никто его за человека не считал. — Он вздохнул. — Наверное, сам виноват. Надо было бежать отсель, как мечтал. Не задерживаться тут ради меня. Но он не мог.

— Ты о чем? — я нахмурился. — Не понимаю.

— Отец мой… он всегда был… как бельмо на глазу, — продолжил Степа. — Старейшины над ним постоянно смеялись. Особенно Радомир.

— Почему?

— Из-за мельницы. Она все время ломалась. А пока она не работала, отец слонялся без дела. Работу какую-то искал. Старейшины ему постоянно напоминали, какой он бесполезный. Как он все ломает, что он криворукий.

Я вспомнил, как Радомир презрительно отнесся к мельнику, когда мне его дали в «помощники». Степку тоже, видимо, считали таким.

— И что? Из-за этого его не могли убить.

Степа пожал плечами.

— Но старейшины его недолюбливали. И не только они. Многие в селе посмеивались над отцом. Говорили, что он бездельник, что он лентяй. — Он вздохнул. — А он просто не мог ее починить. Он делал все, что мог.

— И? — я не понимал, к чему он клонит.

— А вот это сейчас покажу, — он повернулся ко мне и с какой-то странной уверенностью добавил, — Подожди меня.

Он кое-как встал на ноги и, покачиваясь, как тростинка на ветру, направился к мельнице. Я смотрел ему вслед, пытаясь понять, что происходит. Зачем он затеял весь этот разговор? Что он мне хотел показать? И главное, как все это связано с убийством?

Через несколько минут Степа вернулся. Он был взволнован. Степка подошел ко мне, опустился на траву и протянул мне что-то, зажатое в кулаке.