Командир нынешнего отряда – сержант Ярослав Климов – внимательно следил за тем, как награбленное добро аккуратно складируется на телегах. Сейчас, когда задание выполнено, им следовало возвращаться на базу – в Петровку. «Волчата» не следовали общему закону о сдаче вещей в казну за четвертую часть от стоимости. Собранное добро свозилось в корпус, а уже оттуда под чутким приглядом обученных смекалистых собратьев расходилось по городским базарам или оседало на собственных складах.
– Командир, смотри, что мы нашли в сундуке…
Климов оглянулся к подошедшему капралу Шилову. В руках у него была белоснежная гербовая бумага. Бросив взгляд на край, сержант заметил болтающийся шнурок с остатками печати.
– Что написано? – коротко спросил командир.
– Не ведаю, не по-нашему, не по-русски.
– Давай письмецо, придется заехать в город, может, важное чего написано, – усмехнулся сержант.
Спустя полчаса, когда телеги забили доверху, а дома и землянки основательно очистили от скарба, шестеро «волчат» не спеша поехали по заросшей проселочной дороге в сторону Пскова.
В город отряд прибыл после полудня, когда солнцепек постепенно сошел, но жара еще не спала. Сержант показал верительные грамоты дежурившему командиру безопасников возле ворот, и пара телег беспрепятственно прошла в глубь города.
После реорганизации стражников численность «городских войск» сократилась почти на половину. С одной стороны, это позволило увеличить плату безопасникам, позволяя делать более качественный отбор в их ряды. Но с другой стороны, без содействия армейских частей, будь то пехота, драгуны или кавалерия, стражам порядка не удавалось полностью контролировать всю вверенную им округу, потому как все города включали помимо городской черты еще и ближайшие к ним поселения на расстоянии в 20–25 верст.
Однако постепенно дела Царской службы безопасности налаживались: шерстят леса группы «волчат», патрулируют местность запасники из солдатских застав, созданных чуть позже ветеранских домов. Но в отличие от последних, где ветераны и покалеченные солдаты могли найти приют и посильную работу, на заставах формировались «запасные» роты из новых рекрутов под командованием проверенных унтер-офицеров и двух-трех обер-офицеров.
Заставы имели всё необходимое для проживания: огороды, домашний скот, даже кузница. Правда вмещала застава не больше полутора сотен человек. Однако с каждым годом застав становилось все больше и больше, они опоясывали границы рекрутских наборов[6] и торговых трактов, также именуемыми как шоссе[7]. В целом жизнь на заставах могла быть сравнена с гарнизонной службой. Отличие было лишь в том, что рекруты первоначально не уводились далеко из родных мест, и ротам прививалось чувство товарищества, ну а после завершения первоначального обучения они могли быть отправлены в действующую часть или оставались здесь же, для поддержания порядка.
В целом пользы от подобного способа рекрутчины было больше, чем от повсеместных рекрутских наборов: проще следить за порядком, проще обучать личный состав, лучше систематизировалась вся система набора, ну и конечно, ко всему прочему появлялась какая-никакая защита поселений от разбойного люда в районе застав и маршрутов их патрулирования.
– Тпру! Приехали, командир, – оповестил сержанта Егор Филиппов, сидящий на вожжах головной телеги.
Возы остановились возле небольшого приземистого строения с вывеской в виде подковы, над которой выцветшими многолетними буквами было написано: «Серебряная подкова». Видно дела у местного трактирщика шли плохо, если даже на обновление вывески денег нет.
– Миша, останься с телегами, а мы сходим, проведаем, как внутри. Не зря же «Подкова» в царский городской реестр внесена, – Ярослав с долей скепсиса посмотрел на невзрачное заведение, но уходить не спешил. Нужно перекусить и найти подходящего человека для перевода найденного письма.
Капрал Шилов немного выдвинул клинок из ножен, луч солнца сверкнул на кромке и пропал, «волчонок» довольно ощерился, задвинув клинок обратно.
Оставшиеся пошли к входу, двигались обычным охранным ордером: два капрала спереди, два сзади, посередине командир. Дверь оказалась не заперта, что собственно и не удивительно – скоро вечер, а значит, приток клиентов-завсегдатаев обеспечен. Войдя внутрь, витязи словно оказались в другом мире: темном и мрачном, будто в подземелье разрушенной башни, вон даже одинокий факел чадит с таким самозабвением, что от него отлетают черные дымные кляксы, оседающие на стенах и потолке. Оглядевшись, Ярослав заметил пристроенную сбоку стойку с небольшим пивным бочонком и скучающим хозяином, протирающим медные помятые чарки.
– Мило, – издевательски хмыкнул один из капралов, глядя на пустой маленький зал с пятью столами.
– Мило или нет – неважно, нам здесь свадеб не играть, собираем снедь, ищем сведущего человека и трогаемся в путь, – без тени иронии негромко сказал командир.
Трактирщик, увидев посетителей, оживился, но стоило полутьме вновь затопить зал, как он скис: с недавних пор ему совершенно разонравились нынешние стражники, им, видите ли, запрещено сидеть в трактирах во время службы, есть они приходят, но без денег, за них государство платит, а их старший только расписку оставляет, недаром командирами с недавних пор только грамотные становятся. И что самое плохое, не обманешь ведь, всё строго по учету. Пробовал трактирщик как-то с одним сержантом договориться, так едва по шее не получил. Видать безопасники местом дорожили, раз от лишнего приработка отказываются. Одна радость у хозяина пока еще оставалась – солдаты с одной из застав частенько к нему заходят, жалованье пропивают. Нет, не дело это, когда честного трактирщика приработка от обворовывания трудяг лишают! Как бы только еще эту мысль до государя с Царским Советом донести?