— Я знаю своего младшего сына, девочка, — женщина поджала губы. — Он упрям не меньше и умеет добиваться своего. Сейчас мы отодвинули его в сторону. Но то, что отсюда кажется тебе непреодолимой преградой, мужчина, ждавший любимую годами, перешагнет и не заметит. Впрочем, ты права в том, что сейчас не до надежд. Настало твое время терпеть. Не встречала ни одной королевы, которой бы удалось миновать эту стадию.
Последнее она произнесла так тихо, что я сомневалась, не померещилось ли мне. Но организм взял свое, и я уснула почти мгновенно. Даже не удивилась, почему кинжал в необычных, опоясывавших талию, ножнах нисколько не мешал.
Сколько дней миновало после? Я опять запуталась. Вроде бы два или три. Все менялось стремительно. Приближался второй месяц беременности, и меня накрывала такая слабость, что, как и в первые дни после ночи с королем, я едва могла ходить.
На завтра была назначена скромная свадьба с минимальным количеством участников торжества — мы трое, папин друг, который из-за магических ран почти не видел и не слышал, ну, и, собственно, жених. Его, как мне сказали, привезут в кресле на колесиках.
— Давайте возьмем и мне такое же. После бракосочетания нас с Говардом можно будет разложить по катафалкам и отвезти молодую чету в родовой склеп.
Как я ни пыталась острить, мама с Клавдией не находили мои шутки уместными. Сейчас они опять шушукались внизу, не подозревая, что обостренный слух остался при мне.
— Я подойду, когда Оливия крепко уснет. Менталист из меня посредственный, однако я приноровилась обращаться с тьмой, — говорила Клавдия. — Я сделаю наведенные королем образы менее четкими и отдалю их в ее сознании на много лет тому назад.
— Это все? Ты собиралась поставить и свою печать молчания тоже, — уточнила мама. Так обыденно, словно они обсуждали, в каком котле поварихе сварить корнеплоды.
— Да. Она ей не помешает, уверяю тебя. До тех пор, пока малышу не исполнится пятнадцати, Лив не сможет без помех назвать имя его отца. На любом артефакте легко подтвердит, что это ребенок Клемента… Ну, и, наверное, немножко подшлифую, чтобы девочка не страдала от внутреннего диссонанса. Она могла слышать, что мы обсуждали росток тьмы и возможную беременность от другого. Пускай для нее все будет ясно, без ложных трактовок.
Мама ничего не ответила. Скорее всего она в этот момент кивнула.
— Эх, сколько бы я отдала, если бы отцом оказался Родерик, — продолжала королева. — Я бы нашла способ… Ладно, что уж теперь. Твое решение покинуть Фересию, оно окончательно?
— Пройдет еще немало лет прежде, чем это произойдет. Мне надо будет убедиться, что здоровью девочки и внука ничего не угрожает. Ты так уверена, что это мальчик? Эх…
Берта Бланш, насколько я могла судить, тщательно подбирала слова. Из-за предстоящей свадьбы она изводилась больше, чем я. Из-за моей беременности… Внешне спокойная мама превратилась в комок нервов.
Сама я не соглашалась с тем, что Клавдия верно определила пол. Да и какая, по большому счету, разница? Это мой малыш… И они опять будут лезть ко мне в голову. Если бы я уже не засыпала, то это возмутило бы куда сильнее.
— Уедем вместе, Клавдия. Лет через шесть или семь. Мне все здесь опостылело. В Аллее я еще нормально поработаю, а тут… Я отдала этой земле все и не смогу спокойно жить здесь, как прежде.
— Я бы с радостью, но я не в силах их оставить. Стефан меня побаивается, Родерик тоже. Оба держат себя в руках. Еще и за внуками надо присматривать.
Голос мамы дрогнул:
— Без меня ты не протянешь и года. Тьма давно иссушила твой собственный ресурс. Он не подлежит восстановлению. Поедем, поживешь для себя. Вспомнишь, как это и какой ты была до того, как явилась в Фересию со свадебным кортежем.
— Спасибо тебе, дорогая. И за воспоминания о прошлой жизни тоже. Привет покойному супругу… Мне хватит. Я давно превратилась в пустой сосуд, который ты наполняешь энергией. Пускай все закончится как должно.
Берта невесело рассмеялась: