Я, например, отличалась чрезвычайно высоким уровнем энергии — соответственно, отдавала еще больше, чем другие маги с подобным даром. К тому же, как мы уже убедились, мой ресурс имел склонность к быстрому восстановлению. Мог копиться и нарастать. При этом я не была выдающимся целителем, не умела полностью снимать чужие боль или гнев. Видела дурной нрав, но не недобрые мысли.
Ребекка же, судя по всему, родилась Светочем с ментальным уклоном. Распознать структуру чар до их применения, да к тому же отлично спрятанных, как у Дейва, мало кому под силу.
— Я подразумевала, чтобы ты была на чеку. Не откровенничала с девочками, которых еще не знаешь. Не доверяла всем подряд. Сейчас в Фересии небезопасно иметь такую магию, как у тебя и у меня. Светочи и так встречаются редко. И в последние годы за нами устроили охоту.
Вид у Дэвида стал озадаченным. Он-то привык считать учениц Гретхема в лучшем случае будущими врачами, домоправительницами, управляющими — в общем, представительницами разных скучных профессий. А тут Светоч… Чем она ни займется, ее везде будут счастливы принять.
— Я умею прятаться. С детства только это и делала. Как в поселении появлялся кто-то новый, я переставала магичить совсем. Даже соседи ни о чем не догадывались, хотя все происходило у них под носом.
Ей повезло. Во-первых, семья Бекки перестраховывалась. Во-вторых, из-за постоянного сдерживания, а, может, предрасположенности, ее магия проявилась поздно — и довольно слабыми всплесками. Но, главное, — в-третьих, — поблизости находилась я, причем в расцвете силы. И все сложилось так, что королевские артефакты девочку не обнаруживали.
— Так зачем и приперлась? — недовольно поинтересовался Дейв, который привык, что перед сном мы всегда были вдвоем. — Сидела бы у себя, как мышь амбарная. Точнее, как суслик-переросток. Хотя в Гретхеме тебя скоро откормят. Здесь готовят сносно. Получше, чем во многих кафе на курортах.
— Этот бесцеремонный молодой человек, мой сын Дэвид. Вы с ним одного возраста. Он талантливый маг, но нуждается в том, чтобы ему ежедневно драли уши… А это Ребекка Бернс. Она на индивидуальном обучении до тех пор, пока не присоединится к третьему классу. Думаю, месяца через четыре... Мы, как ты понял, скрываем, что она Светоч. И, да, Бекки, о темной магии Дейва — тоже никому ни слова.
Ребекка важно кивнула. Дэвиду она уже задала, и теперь можно выглядеть взрослой.
— Эти маги вечно задирают нос. Иначе его притянет к земле, и он отвалится… Я все понимаю, госпожа хозяйка.
Она так разительно отличалась от Ангелины. Манерой речи, самоуверенностью вкупе с гипертрофированной осторожностью. Дочка Родерика заслуживала жалости не меньше — но не имела возможности никому в этом признаться.
— И я, между прочим, не поболтать, как некоторые, а по срочному делу. Один преподаватель и одна лаборантка у вас прямо фонят гарью.
И если «преподаватель» она выговорила вполне уверенно, то слово «лаборантка» явно повторяла за кем-то и в первый раз в жизни.
— Что ты имеешь в виду? Темную магию? Но откуда ее столько…
— Нет, люди, которые по-крупному пакостят, всегда так пахнут.
Я еще переваривала сказанное, Дейв хохотал, а обиженная Бекки продолжала:
— Муж там, не просто жене изменяет, а еще ее и травит. У соседей так было. Или аптекарь в Говардсе принялся сыпать дрянной порошок в родник с лечебной водой — чтобы к нему бежали за лекарством от кишечной хвори… Запах от него стоял такой, что я сразу дядюшке на него указала.
Ничего себе. Если она не преувеличивает, то улавливает ауру совершающих преступление… Да ей цены нет. Впрочем, я не права. Каждый обладатель редкой магии бесценен.
— И ты почувствовала то же самое у меня в школе? — я верила и не верила одновременно. Случай с Лидией и Сереной указывал, что в Гретхеме творилось нечто, требующее расследования.
— Учительница, та все больше языком морок наводит, а та вторая, лабо… лаб… Она вокруг камней крутится и разные нехорошие штуки на территорию школы тащит.