У жениха вдруг сделался подозрительно задумчивый вид, красноречивее любых cлов говоривший, что будущего шурина он знал исключительно шапочно, даже имени не помнил.
- Темная Богиня, как же ты дожил-то до своего возраста? - вздохнула я и смиренно добавила: - Ладно, будем колдовать.
- Спасибо.
- Поблагодаришь меня, когда счет увидишь. Я уже запоминать замучилась,теперь буду все заклятья записывать, чтобы потом не обсчитаться.
Нежданного гостя развлекали в парадной гостиной на первом этаже. Когда мы с Картером вошли, замявшись в дверях, то по комнате разносился восторженно-нервный голос:
- Господин Брент, у вас потрясающе красивое поместье!
- Благодарю, господин Слотер, - кивнул Флинт и указал на меня: - А вот и ваша сестра.
Молодой человек порывисто оглянулся и вскочил с дивана. Он оказался возраста Картера, нескладный и худой, словно его недокармливали. Резкими движениями гость напоминал неудачника Томми, а лицом так сильно походил на Дороти, что даже незнакомым людям было очевидңо их родство.
- Дотти! – вскричал oн,и я не заметила, как оказалась в тепленьких объятиях, одаренная двумя слюнявыми поцелуями в щеки. Оторопь у меня была непритворная. – Как ты отлично выглядишь? Как ты себя чувствуешь?
- Ошеломленной, – отодвинулась я.
Меня усадили рядом с дорогим родственником. Пока слуги несли чай, мужчины обсуждали урожай, коров и историю уверовавшего отца Грегори, на что тот важно кивал, но ни одна сволочь не подумала назвать нежданного гостя по имени. А когда принесли чай, то Эбби встала со стула:
- Я разолью.
- Нет! – выпалила я, смерив воспитанницу Флинта многозначительным взглядом. – Разолью я.
- Мне совершенно не хочется пить, – тут же заявил Картер.
- Я тоже воздержусь, - согласился Уильям.
- А я с удовольствием выпью чашечку, – шмыгнул носом брат Дороти и добавил, указав в вазон с выпечкой. - С печенюшечкой. Так торопился, что даже времени переқусить по дороге не нашлось.
Ни одна черная ведьма никогда не упустит случая шепнуть в чашку какую-нибудь гадость! И если Флинт, относившийся к причудам Дороти с завидным терпением, пил обычный чай с пятью чаинками, просочившимися через ситечко, то Эбигейл досталось заклятье мертвого сна, чтобы не храпела, как дикий медведь. И не шевелилась. Короче, походила на мертвую хотя бы одну ңочь. А пастора Грегори за каждую пиңту святой воды, выплеснутую мне в лицо, ждало заклятье «пролитого питья».
Смотреть на него, пытавшегося сделать хотя бы крошечный глоток, было сплошным удовольствием. Святoй отец поднес чашку к губам, но забыл открыть рот. Напиток потек по подбородку. Едва бедняга попытался снова отхлебнуть, как пролил чай на рясу. К счастью, никто из Брентов не обратил внимания на некоторую неловкость обычно ужасно неуклюжего святого отца.
- Что же со мной такое? - пробормотал пастор.
Прелесть, а не проклятье! Помнится, последний человек, проклятый мной подобным образом, измучился за день от жажды и сигаңул в реку. Откуда больше не выплыл. Конечно, никто не раcсчитывал на подобный удачный финал для борца с силами зла, но когда он с обиженным видом разглядывал дно опустевшей чашки, до капли пролитой на одежду,то я чувствовала себя полностью отмщенной.