— Какая теперь разница? — фальшиво, но очень старательно усмехнулась Ло. — Капитан, зачем вам дюжина человек?
Руки у нее замерзли, но перчатки остались в седельной сумке, и попросить их почему-то было неловко. Хотя можно ведь просто кинуть? Но это подождет.
— Это, — Рольфсон кивнул в сторону тела, — нужно сжечь. И хижину тоже, насколько получится. А если вдова брала воду из общего колодца…
— Тогда деревне конец, — отстраненно закончила Ло. — Капитан, за что она вас так ненавидела?
— Те ублюдки на перевале, что грабили проезжающих. Среди них были ее сыновья. Один погиб, второго я велел повесить.
Голос капитана был сух и спокоен. И на Ло он смотрел прямо и открыто, словно ожидал от нее… Чего? Неужели обвинений? Глупость какая… В чем? Она сама виновата: кинулась в хижину, хотя Рольфсон пытался ее остановить.
— Правильно сделали, — сказала Ло. — Ненавижу разбойников, мародеров и прочую шваль. И все-таки зачем вам целая дюжина?
— Для спокойствия, — так же ровно и тяжело уронил капитан. — Когда говоришь с местными, полезно иметь за спиной десяток солдат, а то и два. Нас здесь не любят. А когда узнают, что в хижине больная серой гнилью…
И тут Ло окатило не просто страхом — ледяной волной нерассуждающего ужаса. Она как-то сразу сообразила, почему второй солдат, оставленный Рольфсоном, торопливо подтягивает шнуровку наплечников и грудных щитков. И почему сам капитан стоит рядом с топором, не вытаскивая его из земли, но это дело пары мгновений — она уже видела, как быстр Рольфсон, когда дело касается оружия. И почему Кэйси было велено скакать галопом, меняя лошадей. Все очень просто. Просто и страшно, как безнадежный прорыв в атаку, где точно знаешь, что выжить не получится, но есть приказ умереть с пользой.
— Они не могут, — прошептала она, в самом деле пытаясь не поверить. — Капитан, это же бред. Дурацкие поверья безмозглых простаков. Эпидемию так не остановить!
— Это горцы, миледи, — безрадостно отозвался Рольфсон, не сводя глаз с приближающихся людей, которых было уже довольно много. — Они верят, что женская кровь делает землю бесплодной, что луна сделана из сыра, который каждую ночь обгрызает небесная мышь, что мальчиков нельзя кормить перепелиными яйцами, а девочкам вредно смотреть в колодец. Почему бы им не верить и в сожжение заразы? В этом хоть какой-то смысл есть.
— В чем?! В поверье, что если первого заболевшего сжечь живьем, то болезнь не пойдет дальше?
Захлебнувшись возмущением, Ло даже головой замотала, торопливо подбирая доводы. Ну да, с серой гнилью это может сработать, потому что она передается при контакте. Но зачем убивать и так обреченного, если достаточно его изолировать, а сжечь дом и все вещи?! Не может ведь такое случиться с ней? В просвещенные времена, в присутствии королевского офицера!
За спиной громко заплакал ребенок. Плач перешел в надрывный мокрый кашель, и снова фраганка принялась укачивать его, что-то умоляюще шепча. Ло показалось, что вонь из хижины стала сильнее — видимо, малыш испачкался. Бред… Все это не с ней, оно просто не может происходить наяву.
— И потому вы отослали Кэйси? — безнадежно спросила она мужа.
— Три человека или два — особой разницы нет, — со спокойной откровенностью отозвался Рольфсон, поводя плечами, будто проклепанная стальными накладками куртка стала ему вдруг тесна. И уточнил: — Если дойдет до оружия. Но я не думаю. Они знают, что я послал гонца в крепость, значит, скоро здесь будут солдаты. Убить нас тихо уже не выйдет.
А ведь он всерьез рассматривал такую возможность. И, может быть, надеялся, что Ло позволит ее увезти? Но как же Марли и ее ребенок? Да, они почти наверняка обречены, но шанс есть! Крошечный, почти невозможный, но два дня уже прошло. Неужели капитан готов был оставить их на страшную смерть? Да нет же, ведь не оставил!
Ло проглотила горький тяжелый комок, вставший поперек горла. Она точно знала, что сделал бы Маркус. Некроманты гораздо проще смотрят на смерть: он просто подарил бы несчастной фраганке сладкое гибельное забвение, а там пусть горские дикари делают с телом, что им угодно, — это всего лишь оболочка. Главное, чтобы не пострадали они с Ло. Маркус обнял бы ее за плечи и увел, утешая по дороге, что такова судьба и бедняжку следовало избавить от мучений. И в чем-то был бы даже прав! Смерть от серой гнили — долгая и мучительная.
А что сделал бы Ингольв Рагнарсон? Наверное, что-то похожее. Пожалуй, он бы просто не пустил Ло в хижину, ведь риск не для его женщины, да и зачем пачкаться? У герцога нашлись бы слуги и воины для любой грязной работы.
Невозможный капитан Рольфсон, Кирпич упрямый, просто принял как должное слова Ло, что фраганку следует спасать. Не забрал Ло принуждением, не велел ей уйти от хижины. Просто, мать его барготову, отправил в крепость гонца, оставшись вдвоем против толпы горцев! У которых наверняка в каждом доме хоть охотничий лук да найдется. Не говоря уж о пращах, кинжалах, а то и арбалетах.