Этот гребаный аукцион может быть чем-то, что мы проводим под эгидой Синдиката, и я признаю, что я такой же извращенец, как и большинство тамошних ублюдков, но я никогда не платил за секс. Однако, как и большинство вещей в этой женщине, она является исключением из правил. Женщина, которая заставляет меня хотеть попробовать.
Я просто не знаю, где была ее голова. Я наблюдал за ней сегодня, и она, кажется, даже не заинтересована в деньгах. Она не брала телефон и не делала ничего, чтобы проверить свой счет. Так что я все еще не понимаю, что на самом деле происходит. Чем дольше я жду, тем больше мне хочется узнать.
Я написал Эйдену рано утром, просто чтобы наладить связь, после того как провел несколько часов, просматривая файлы Альфонсо. У него все под контролем до завтра, что дает мне немного времени с Кэндис.
Что я хочу из этой маленькой договоренности, так это выяснить, что отправило ее на тот аукцион и представляет ли это еще угрозу. Как только я разберусь с этим дерьмом, я сосредоточусь на том, чтобы вернуть свою женщину.
Вот почему я не оставлю ее вариться в ярости.
Я поднимаюсь наверх и вижу, как она открывает одну из больших коробок со своей одеждой.
Она смотрит на меня, когда я вхожу, и я могу сказать по румянцу на ее щеках, что она думает, что я пришел ради секса. Что меня интригует, так это то, что она думает об этом — о том, что я ее беру. И она этого хочет. Как бы она ни была зла на меня, она хочет меня.
Легко читать ее реакции, когда ее тело продолжает ее предавать. Верх, который она носит, еще легче определяет, когда она возбуждена. Ее соски затвердели с той секунды, как я вошел, и теперь эти отчетливые точки не оставляют никаких сомнений относительно того, о чем она думает.
Я собираюсь ее трахнуть, мне просто нравится наблюдать, как ее тело реагирует на меня.
— Что? — фыркает она. — Ты просто смотришь на меня, и это нервирует.
Я смотрю на ее стройное тело, не отвечая на вопрос.
— Пойдем со мной в душ, — говорю я.
— Я приму душ сама, большое спасибо. Обычно я не принимаю ванну с другими людьми.
Наглая улыбка расплывается на моем лице. Она понятия не имеет, насколько она сексуальна, когда она оскорбляет меня.
Я подхожу к ней, и ее спина выпрямляется.
— Ты не поняла, что я имею в виду. Я не говорил о купании. Я говорил о трахе. — Моя улыбка становится шире, когда я вижу элегантный румянец, стекающий по ее шее, что заводит меня еще больше. — Я хочу, чтобы ты была в душе, прижатая к стене, и я внутри тебя, жестко трахая.
Я тянусь к ней, но она отступает. — У тебя что, нет стрип-клуба или чего-то в этом роде, чем ты мог бы себя занять?
Я смеюсь над вопросом. — Нет.
— Что с ним случилось? Тебе стало скучно? — Она поднимает брови и пытается снова придать мне этот наглый вид, когда она дуется. Все, о чем я могу думать, это как она сосала мой член.
Она прекращает действие, когда я приближаюсь, шагая прямо в ее личное пространство. Я одариваю ее озорной улыбкой, когда тянусь к ней и провожу пальцем вниз по изгибу ее груди, лаская ее умоляющий сосок, прижатый к ткани ее топа. Меня завораживают шатающиеся подъемы и падения ее груди, как и запах ее сладкого возбуждения, смешанного со страхом.